Формула счастья и везения
Шрифт:
– Так. А с тобой что?
– Ничего… царапина.
– Покажи, – не обращая внимания на вялое сопротивление, Флора сняла с Алангиза плащ и кожаный панцирь. Рукав рубахи набух кровью. – Хороша царапина! Если не перевязать, истечёшь кровью.
Перетянула руку ремнём, чтобы остановить кровотечение, и убедила лечь рядом с господином – благо постель огромная, на ней поместилось бы ещё два упитанных господина. Раненые задремали.
Прихватив заветную дедушкину тетрадь и несколько настоев, Флора пробралась на кухню. За время пребывания у очага никто из трактирной прислуги не появился.
Когда вошла с подносом, Алангиз грозно спросил:
– Где ты была?
– На кухне готовила лекарство. Помоги дать господину виконту отвар.
Осторожно приподняла голову раненого и напоила лекарством, которое Алангиз предварительно понюхал. Флора протянула и ему кружку.
– А мне-то зачем?
– Ты потерял много крови! Пей. Быстрее восстановишь силы.
– Горькое, – поморщился Алангиз.
– Так ведь лекарство. Не вино.
Флора устала, глаза слипались: сказались бессонные ночи, проведённые в лесу. Присев на кровать, не заметила, как уснула.
Она проснулась от ощущения тяжести во всём теле. С трудом приподняв голову, затаила дыхание: на её груди лежала большая мужская рука, а на ногах – голова Умки.
Аристократ открыл глаза, виновато улыбнулся и убрал руку.
– Не бойся, дитя мое! Никто не обидел тебя. Ты устала…
Ей было неловко, она спросила:
– Как себя чувствуете, пресветлый господин?
– Благодарю! Лучше.
– Флора, спасибо! – добавил Алангиз хриплым голосом.
– Рада, что смогла помочь! Пойду к себе. Понадоблюсь – зовите.
Войдя в комнату, с наслаждением растянулась на кровати. Умка потянул когтями одеяло, лизнул лицо, заставляя встать.
– Отстань, – вяло отмахивалась от него девушка, но Умка не отступал. Пока возилась с расшалившимся рейтаром, спать расхотелось.
Она лежала на кровати, чесала за ухом зверька и размышляла: «Похоже, у виконта крупные неприятности. Путешествует без свиты. Кто-то ведёт на него охоту. Связавшись с ним, враги появятся и у меня. Ставим вопрос ребром: нужны мне такие заморочки? Мои песни пользуются успехом. Может, в качестве сеглера прибиться к более удачливому аристократу?»
Разомлевший от удовольствия Умка, чмокая, сосал лапу. Флора усмехнулась. «Раненых не брошу. Они помогли в трудную минуту, а что касается опасностей, лучше борьба с врагами, чем с горькими воспоминаниями. К тому же, не останется времени на сожаления о несбывшемся семейном счастье. Не останется времени на размышления, что было, если бы осталась в лесу ждать Хитара. Ренельи и Алангиз – колоритная парочка. Пора учиться жить с людьми, а эти двое мне нравятся».
Флора встала, расчесала волосы, заплела косу, надела лучший из двух, что были в её распоряжении, сарафан. Посмотрела в крохотное карманное зеркальце и, выходя из комнаты, сказала:
– Вполне свежа.
Осмотрев раны виконта Ренельи, поняла, что лечение затянется: «Если уж это проверенное средство не поможет, надо искать хорошего Мага», – думала она, глядя на почти пустой тюбик ранозаживляющей мази и разрезая чистую полотняную простынь на ленты для перевязки.
На кухне её появлению не удивились. Алангиз договорился с хозяином постоялого двора, что готовить им будет Флора. Повар с интересом наблюдал, как она стряпает неизвестные ему блюда, попробовав, оценил их по достоинству. Повар ей помогал, несмотря на занятость, за это она щедро делилась кулинарными рецептами; а с Иданой, невысокой темноволосой служанкой, даже подружилась. Умка уже не бегал за Флорой по пятам, лежал на кухне за печкой, в комнату к ней приходил только ночевать.
Глава 4. Закон жизни: спасая одних, страдают другие
Большинство людей предпочитают
глупость мудрости,
ибо глупость смешит,
а мудрость печалит.
Уильям Шекспир
Как Флора и предвидела, загружена была с утра до ночи; времени на печальные воспоминания не осталось. Помимо приготовления лекарств, пищи и лечения раненых, по вечерам пела. Менестрель Зердик исчез. Трактирщика это очень даже устраивало: послушать новые песни приходило много людей.
Когда поздно вечером Флора добиралась до постели, мгновенно засыпала. Теперь ей не нужно заботиться о хлебе насущном для себя и прожорливого, как все подростки, рейтара, о крыше над головой. Её защищали виконт Ренельи, Алангиз, да и хозяин постоялого двора не давал в обиду, боясь потерять выгодных клиентов.
Наконец, переломный момент в лечении наступил, виконт Ренельи быстро шёл на поправку.
Алангиз даже как-то пошутил, говоря с улыбкой:
– На господине виконте раны заживают как на шере.
– На ком? – Флора вздрогнула, её сердце болезненно сжалось.
– На шере-оборотне. Так говорят, когда быстро выздоравливают.
– Понятно. Поговорка, – прошептала она.
– Тебя напугали шеры?
– Скорее я их, – буркнула девушка, поднимаясь с табурета. – Твоя рана больше не требует лечения. Постарайся некоторое время не напрягать руку.
– Спасибо. Постараюсь.
Вскоре появился тот человек, которого ждали. Незнакомец ей не понравился: насторожил его холодный взгляд.
Виконт Ренельи встретил маленького незаметного человечка радушно, беседа затянулась до позднего вечера. Флора принесла поднос с угощением. Гость поставил на стол маленький кувшин, сломал печать и разлил вино по кубкам. Накрывая на стол, девушка почувствовала горьковато-пряный запах лагса.
Хлис и Хитар предупреждали, если добавить несколько капель настойки лагса в еду, через несколько часов дремотное состояние плавно перейдёт в вечный сон. Присутствие яда мог обнаружить лишь тот, кто его хорошо знал, противоядия не было. Шеры-оборотни неодобрительно отнеслись к тому, что Флора заинтересовалась лагсом, но, несмотря на их ворчание, она продолжила опыты.