Формула смерти
Шрифт:
А нам нужна одна победа. Одна на всех. Мы за ценой не постоим.
Победа – это, как показывает история человечества, очень коварное слово. Если, к тому же – любой ценой. Значит, и ценой жизни – одного? Двух? Батальона? Народа в целом? Победа героем фильма, как не трудно подсчитать, далась ценой 180—200 человек! Вполне понятная вещь! Победа в 279 году до новой эры при Аускулуме стоила Пирру 180000 – 200000 тысяч человек. Может быть батальон, от которого осталось 5 человек в «Белорусском вокзале» плохо дрался? Кто и когда ответит, почему СССР потерял во время ВОВ 27 миллионов, а Вермахт – 6 миллионов? Я – филолог. В СССР не было трагедии, кроме, оптимистической. Не было смерти, как реальности. Значит, жизнь ничто, по сравнению с победой. И поют герои «Белорусского вокзала» в самую светлую и трудную минуту, что им нужна одна победа, одна, на всех, и что за ценой они не постоят. Поют, продолжая не задумываться, стоило ли то, что батальон взял ценой своей гибели, такой жертвы? Они и не могут задумываться,
В 1971 году вышел также на экраны страны «Андрей Рублев» Тарковского. А в 1972 году его же «Солярис». Фильмы прошли почти незаметно, если сравнивать с успехом «Белорусского вокзала». А ведь, в «Андрее Рублеве» мелькнула трагедия и насильственная смерть. В «Солярисе» медленно, тщательно, детально, объясняется и ярко и образно показывается зрителю, трагичность преждевременной кончины, бессмысленность трагических переживаний человека. Даже – отсутствие, вернее, иллюзорность граней, разделяющих насильственную и естественную смерти. Но нам, по-прежнему нужна одна победа. Одна на всех? Но, мы по-прежнему, за ценой не постоим! И ныне, по – западному демократической в России конца 2-го тысячелетия, мы живем, не ведая того все по одному и тому же принципу, сколок с которого так звучит в песни из «Белорусского вокзала. Наше дело правое. Мы победим. Победа будет за нами!
«Солярис» обострил ощущение неудовлетворенности жизнью, которая непременно должна быть конечной. И показал во всей силе страх перед бессмертием.
Бессмертие человека. Сансара и карма
До сих пор нравственные и психологические истоки советского (русского) коммунизма не известны. Ленинизм как мировоззрение, тем более, как мироощущение не существует, и никогда не существовал. «Материализм и эмпириокритицизм», а также «Философские тетради» В. И. Ленина – это не философские произведения. Ленин не только не одолел Гегеля «темная гегельянщина», – все, что он мог сказать о «Науке логики», он не понял и Карла Маркса, его основополагающего закона прибавочной стоимости. Все произведения Ленина – догма, и руководство к действию.
Русские философы как философы (Лосский, Бердяев, Соловьев, князья Трубецкие, Флоренский, Розанов), несамобытны, эклектичны, и не создали ни одной оригинальной философской системы, ни одного собственного философского метода. Великая русская философия традиционно была представлена писателями. Философские системы 20-го века все вышли из произведений русских писателей. Как западные, так и восточные.
В мои задачи не входит ни обоснование выше сказанного, ни раскрытие философских систем, вышедших из русских литературных произведений. Но я не могу здесь не обозначить некоторые моменты русского философствования.
«Загадочная русская душа», «духовность», «богоискательство», «богостроительство», «примат общественного над индивидуальным», «игнорирование смерти: смерть в русском самоощущении не является ни проблемой, ни реальностью, с которой нужно считаться», «русский Гамлет и Чайльд Гарольд – одно лицо; и это лицо – лишний человек», «наивная вера в слово», «правда – заветное слово», «отсутствие всяких представлений, кроме лубочных, о рае и загробной жизни; рай это – Белогорье или Синегорье, существует где-то, но непременно на Земле: Космос не что иное, как Небо, с его непременными атрибутами – солнцем, ветром, тучами, дождем, громом, молнией, голубое утреннее и дневное, или синие и черное, вечернее и ночное, со звездами и луной или месяцем». «Судьба у нас, русских, совсем не похожа на судьбу древних греков, ни на карму древних индийцев. Судьба у русских, прежде всего жребий, ну, а уж потом – доля! Она никак не связана ни совестью, ни с честью, ни с роком или фатумом, ни со смертью. Судьба – это констатация прожитой жизни. О судьбе на Руси говорят в старости. Никогда не предсказывают судьбу младенцу. Даже, находясь в трагическом возрасте, человек не думает о судьбе». «Богоборчество если и свойственно русскому человеку, то только лишь тогда, когда он не видит реального противника, который мешает ему жить. Но, в этом случае, русскому человеку, что Бог, что Сатана, что недотыкомка, – все одно!» Еще здесь «Горе – злословие» и, конечно, «Счастье – удача».
Я читал «Веды» (Ригведу, Яджурведу, Атхарваведу и некоторые брахманы и упанишады) на санскрите. Так я узнал о сансаре и карме (наряду с другими понятиями древнего индуизма и брахманизма, сатьей, джняной, брахманом, атманом, пурушей, майей, пракрити и др.). Мне посчастливилось общаться познакомиться со Святославом Николаевичем Рерихом благодаря талантливой советской актрисе и интереснейшему человеку, Наталии Величко, и несколько раз говорить с ним о русской духовности. Святослав Николаевич много поведал мне об антиподе своего отца, Гаджиеве и Елене Петровне Блаватской (когда-нибудь я напишу книгу воспоминаний о встречах с С.Н.Рерихом). Мне же удалось его поразить сообщением, что на древне славянском языке, на котором говорил и писал Святослав Хоробрый, великий князь киевский, Рюрик писался и читался как Рерих! И что в районе Кексгольмской крепости (там «сидел» мой предок, петрашевец Рафаил Александрович Черносвитов, поэтому с сотрудниками музея я постоянно поддерживаю отношения) есть могила Рериха, старшего брата Синеуса и Тривора, осоновоположников династии Рюриковичей (или, правильнее, Рериховичей).
По Святославу Николаевичу я сверил свое понимание Вед (то есть, слов, или, если по смыслу, то веды есть знание в словах). Каждое слово, согласно Ведам, всегда двусмысленно, если не соотнесено с конкретным содержательным контекстом. Так, веды «высокий и низкий» обозначены одним словом, точно также одним словом обозначены и такие противоположные понятия, как «дальний – близкий». «большой – маленький», «правый – левый», «я – ты». Но, самое главное, «жизнь – смерть». В Ведах, собственно нет понятия смерти, ибо есть понятие перехода (метемпсихоза). Сансара и есть рассказа о самых различных переходах одного живого, в другое, ибо все живое, к которому относится как дерево, так и Бог, могут быть вместилищем одного и того же «я», которое когда-то было собакой или человеком.
Майя – иллюзия бытия, которую человек принимает за жизнь. Карма – деяния и поступки человека, совершая которые человек предопределяет сам себе форму майи. Карма – рассказы о болезнях, травмах, социальном положении, удачах и неудачах, любви и ненависти, друзьях и недругах, и вообще обо всем значимом, с чем человек непременно столкнется. От его поступков и деяний зависят его будущие иллюзорные состояния бытия.
Веды, по моему пониманию, в корне противоречат древнеславянским представлениям о жизни. Особенно, это касается сансары и кармы. В нашем глубоком сознании действует представление, что каждый человек есть цепочка в длинной цепи своего рода и племени. Оскорбительным на Руси считается быть человеком без рода и племени. Даже русское слово народ, есть производное двух слов: наш род. В Ярославской библиотеке, в отделе редких книг, имеется родословная одного крестьянского рода, написанная в 1120 году. Уже там присутствует древо с корнями и ветками, изображающее род этого крестьянина. Никто чужой, какой бы ни была его карма, стать одной из веточек этого древа никогда не сможет. Переселение душ допускается в представлениях наших предков, но – в своего внука, праправнука и т. д. Точно также, и наследование характера, привычек, поступков, удачи или неудачи, социального положения и т. д. Если человек в своей жизни совершил такие тяжкие грехи, как убийство, воровство, прелюбодеяние, мошенничество, самоубийство, проиграл добро, нажитое предками в карты или спился, все это непременно повторится у какого-нибудь из его потомков или у нескольких потомков, и может повторятся, пока кто-нибудь своими деяниями и поступками не исправит положение вещей. Это – «карма» по-русски. Она существенно отличается от кармы вед. И очень соответствует новейшим представлением генетики.
Только по формальным признакам представление наших предков о смерти напоминало кармическое. Согласно сансаре человек «умирал», превращаясь в собаку или змею. Согласно древнеславянским представлениям, человек умирал, значит куда-то уходил. Если есть в тебе желание, то можешь пофантазировать, куда ушел усопший? На небо ли? За сини горы ли? К своим предкам ли? Или возродился в своем потомке. На Руси издревле считалось опасным называть именем предка, который еще живет, новорожденного. Ибо, как только новорожденный достигнет возраста, при котором у него проснется самосознание (я), так предок его может умереть. По этому же называть именами умерших предков считалось хорошим делом, ибо таким образом умершим давалась возможность родиться вновь. Современная психогенетика, расшифровавшая код человека, пытается решить вопрос вполне научно, возможна ли передача той информации от предка к потомку, которая наполняет чувством и содержанием наше Я (самосознание). То есть, возможна ли передача тождества личности и аутоидентичность и аутоиндентификация личности со своим предком? Только при такой возможности, мы в праве говорить о бессмертии души в том смысле, в котором каждый из нас этого желает (и который близок к научным взглядам, разрабатываемым психогенетиками). Религиозные, мистические, поэтические и псевдо научно-фантастические представления о личном бессмертии, точно также и марксистско-ленинское бессмертие в делах и памяти людской, а также всеобщее воскрешение умерших средствами науки по Николаю Федоровичу Федорову (см. «Философия общего дела»), (есть легенда, что основоположников Советского Государства – Ленина и Сталина, забальзамировали именно для того, чтобы потом воскресить), нам не интересны.
На пути личного бессмертия стоят две, пока непреодолимые преграды. Это – пространство и время. Жизнь человека и даже его духа (души) протекает в конкретных пространственно-временных параметрах. Внешняя жизнь, телесная, в объективном пространстве и времени. Внутренняя жизнь, духовная, в субъективном пространстве и времени. Если еще можно представить неизмененными тело и душу человека, воскресшего из мертвых, то неизмененными пространство и время представить, значит вернуть прошлое, в котором данный человек жил, со всеми его атрибутами, цветочками, листочками и камешками. Получается, что аутоидентичного, то есть, говоря простыми словами, индивидуального бессмертия, даже в виде переселения душ в своих потомков, не может существовать. Правда, Андрей Арсеньевич Тарковский, страшно боявшийся (я имею в виду его душевное состояние задолго до тяжелой болезни, которая закончилась смертью) бессмертия, привел мне, при единственной нашей с ним встрече, доводы, в которые можно поверить. Взгляды же свои о бессмертии он воплотил в «Солярисе».