Форпост "Надежда" (сборник)
Шрифт:
Потом он медленно, тяжело вернулся к обрыву, нашел свою веревку и с огромным трудом взобрался наверх. Колено болело все сильнее.
Грант выключил лампу, свет которой уже был почти не виден в ярком сиянии золотого солнца, быстро поднимавшегося по небосводу, прошел мимо палатки, мимо неподвижных тел Дугласа и Мартелла и осмотрел оставшийся запас продуктов, которые он держал в расщелине в камнях.
Остались полтора десятка консервных банок, наполовину пустой бочонок с водой, почти совсем опустевшая емкость с концентрированным бульоном и фляжка с коньяком, к которой пока не притрагивались.
Надо будет их как следует накормить, пронеслось в голове Гранта,
Грант выбрал самую большую из банок, потом взял еще одну, пошел к палатке, оглядываясь по сторонам в поисках брошенной где-то пачки. И — от усталости, боли в колене, голода и отчаяния — потерял сознание и ткнулся головой в крупный каменистый песок.
Эта планета не имела названия, потому что о ее существовании прежде никто не знал, и, оказавшись на ней, Грант, Дуглас и Мартелл сами дали ей имя Хуан-Фернандес.
Так называются на Земле острова в Тихом океане, на один из которых попал когда-то матрос-шотландец Селкирк, ставший прообразом Робинзона Крузо. Грант, Дуглас и Мартелл тоже оказались в положении робинзонов, так что название было вполне оправданным. Правда, в отличие от злополучного матроса они имели возможность послать сигнал бедствия и знали, что помощь придет: оставалось только дожидаться прилета «Торнадо».
Небольшая звезда, вокруг которой обращалась планета, одновременно с нею тоже получила имя — Солнце Матроса Селкирка. У звезды-то, правда, какое-то название уже было, но они его не знали, дали свое. Случилось это в самый первый день, когда три робинзона были еще безмерно счастливы и веселы, потому что спасение казалось чудом.
А сейчас, пройдя над коричневыми и темно-серыми громадами скал, над ущельями и долинами необитаемой планеты Хуан-Фернандес, Солнце Матроса Селкирка стояло прямо над лагерем, разбитым пришельцами, и убийственным жаром дышало на три безжизненных тела, распростертых на маленькой ровной площадке среди остроконечных каменных глыб на самом краю обрыва.
Грант, самый молодой из робинзонов, пришел в себя от того, что раскаленный воздух душил его легкие. Он с трудом приподнялся и включил защитное поле палатки. Солнечные лучи, отразившись от него, перестали жечь, и Грант вздохнул легче. От слабости кружилась голова, вернее, казалось, что в ней крутится что-то. Он тяжело опустился на колени и стал всматриваться в лица своих спутников.
Исхудавшее, почерневшее лицо толстяка Мартелла было перекошено странной гримасой. Губы его неясно шевелились, будто в забытьи он что-то произносил шепотом. Длинное тело Дугласа было неподвижным. Он лежал лицом вниз, и коротко стриженный затылок казался окаменевшим. Дрожащей рукой Грант потряс Дугласа за плечо, и тот пошевелился, перевернулся на спину, открыл глаза и прохрипел, бессмысленно глядя в небо:
— Сейчас я оденусь… спущусь на обед…
Вскочив на ноги, Грант кинулся к продуктам,
В этот раз он расщедрился: разогрев на электронной печке три банки с консервами, разложил содержимое по тарелкам, а горячий бульон налил в чашки. Обычно они ели прямо из банки, по очереди, а банка была одна на всех. Микроскопические порции были следствием того, что робинзоны рассчитали свой рацион исходя из количества наличных продуктов и времени, когда должен был прилететь «Торнадо». Через пару недель после прибытия на Хуан-Фернандес они почти полностью потеряли силы и проводили время в полузабытьи, а ждать оставалось еще около месяца. И теперь отчаяние, безмерная усталость, жалость к друзьям и самому себе заставили Гранта приготовить почти роскошный обед, а там будь что будет.
Это было поразительно: силы возвращались к измученным людям просто на глазах. Грант видел, как разглаживаются складки на лице бывшего толстяка Мартелла, как розовеет высохшее лицо Дугласа. Сам он тоже ощущал давно не испытанный прилив сил. Ели в полном молчании, с ожесточением скребя ложками по дну тарелок. Когда роскошный обед закончился, голод не был утолен полностью, но они знали, что после двух голодных недель нельзя набрасываться на еду, и сдерживали себя. Обед запили водой, в которую Грант щедро добавил коньяка. Потом Мартелл откинулся назад, вытянулся на земле и впервые нарушил молчание:
— Может быть, так и лучше, — сказал он с усмешкой. — Глупо себя истязать.
— Точно, — пробормотал Дуглас, — с голоду помереть мы всегда успеем.
Грант потер ноющее, опухшее колено, вдруг вспыхнула боль, и тогда он вскрикнул, но не от боли, а от того, что в памяти молнией высветились события прошлой ночи.
Он совершенно о них забыл! Совершенно!!
Осознав это, Грант начал лихорадочно искать ответ — почему? Да не потому ли, думал он, что ничего просто и не было, что все это — грохот и вспышки, огоньки в долине и призрачный контур неведомого корабля — представляли лишь болезненные, беспорядочные, нереальные видения, пронесшиеся в мозгу, измученном от отчаяния и голода? Но боль в колене была вполне определенной, и конец веревки все еще был обмотан вокруг камня на краю обрыва, и, значит, в самом деле случилось нечто такое, что заставило его в кромешной мгле, рискуя сломать себе шею, спускаться в долину.
Сдерживая сильно забившееся сердце, Грант повернулся к Мартеллу:
— Этой ночью ты ни на что не обратил внимания?
Мартелл помотал головой.
— Припомни!
— Шум какой-то был, — сказал Мартелл после паузы.
— Что-нибудь еще?
— Постой… Да вот, зачем-то с тобой тащили Дугласа в палатку. Вроде это было на самом деле.
— Не помню, — сказал Дуглас.
Грант резко встал и сморщился от боли в ноге.
Значит, все было на самом деле! Было!!
На самом деле внизу, в долине, какое-то время был неизвестный космический корабль, которому он не сумел подать знак бедствия.
На мгновение в душе Гранта снова поднялось отчаяние, но он тут же взял себя в руки. В конце концов, подумал он, кто были хозяева корабля? Мала вероятность враждебности, ни разу еще не испытывали этого земляне, и все-таки. А помощь придет, «Торнадо» в пути, и они дождутся его, потому что они люди мужественные, стойкие. Они доказали это — и ученый Стив Дуглас из Монреаля, и журналист Клод Мартелл из Нанта, и, видимо, сам он, Грант, второй штурман пассажирского лайнера «Антарктида». Они доказали это тем, что стойко переносили мучения голода, не молили о лишнем кусочке, не смотрели друг другу со злобой в рот, сумели сохранить, говоря выспренно, достоинство и честь. Если так, они выкарабкаются. Могло ведь быть много хуже, скажем, если б воздух на Хуан-Фернандесе не был пригоден для дыхания. Баллонов с воздушной смесью ненадолго хватило бы. Но робинзонам повезло, потому что приборы после посадки «Арго» показали: воздух не идентичен полностью земному, но не содержит вредных примесей и по составу вполне пригоден для дыхания. Так не раз уже бывало на многих планетах вселенной, но, разумеется, не на всех, на большинство планет земляне высаживались только в скафандрах.