Форпост. Земля войны
Шрифт:
– Точно, – пробормотал Сергей под нервный смешок Сашки. – Визгу много, толку никакого. Пока все тихо, давайте решим, что дальше делать. Вась, как по-твоему, они свалили?
– Интуиция мне подсказывает, что нет, – покачал головой лейтенант, внимательно вглядываясь в предрассветную серость и прислушиваясь. – А она меня обычно не подводит.
– Вот-вот, у меня тоже такое ощущение, что рядом кто-то есть. Значит, так, сейчас мы грузимся на борт и отчаливаем. Отойдем метров на сто, я с носа, под прикрытием паруса, потихоньку спрыгну в воду и поплыву к берегу. Посмотрю, что да как. А вы болтайтесь в дрейфе и ждите моего сигнала, чтобы вернуться.
Сказано –
– Тихо, дядя, не дергайся, а то бороду подрежу, – свистящим шепотом предупредил Спиридонов. – Еще есть здесь кто-нибудь?
Мужик, не сводя глаз с блестящей полоски клинка, только молча сглотнул, отчего заметно дернулся кадык на тощей шее.
– Понятно, значит, нет никого, – невозмутимо подытожил бывший опер. – Так, медленно, поворачиваешься и опускаешься на колени.
Дождавшись, когда команда будет выполнена, Сергей чиркнул ножом по бечевке, удерживающей выцветшие, потрепанные «треники» на тощих чреслах, и этой же бечевкой принялся скручивать руки задержанного за спиной.
– Э-э, паренек, ты чего удумал? – забеспокоился лысый, выкручиваясь и безуспешно пытаясь связанными руками удержать сползающие штаны. – Ты часом не из этих будешь?
– Каких еще этих? – не понял Спиридонов.
– Ну, этих, которые того… Ну, которые мужчин любят. Тогда уж лучше сразу зарежь.
– Ах, вон ты о чем! – дошло, наконец, до старлея, и он коротко без размаха двинул пленного в глаз. – Нет, резать я тебя не буду. Я те рыло твое мерзкое набок сверну, чтобы нормальных людей черт-те в чем не подозревал, извращенец поганый.
– Уф, значит, не из этих. Прости дурака, – поднимаясь с земли и потирая скулу, тем не менее, с заметным облегчением выдохнул мужик. – Да ты зови своих, не бойся, я один тут и убегать не буду.
Сергей ухватил неуклюже семенящего, стреноженного собственными штанами пленника за шиворот, вытащил его из укрытия и успокаивающе помахал рукой наблюдающим с моря товарищам. Вскоре ялик причалил к берегу, и друзья приступили к допросу оказавшегося довольно разговорчивым «языка».
– Ты извини, парень, я уж и правда ерунду нести начал, – первым делом принялся оправдываться он. – Сам посуди, чего я еще должен был подумать, коли ты меня в позу ставишь и портки стягиваешь?
– Тьфу, придурок, сейчас опять в глаз получишь! – зло сплюнул старлей под громкий хохот сообразивших, в чем суть проблемы, приятелей. – Как звать-то тебя, убогий? Имя-то есть у тебя или вас, комиков тайных с неправильной ориентацией, по номерам величают?
– А как же, есть, конечно, – затряс бородой пленник. – Антоном зовут, еще иногда Старым величают. Фамилия у меня такая – Стариков. И в поселке я вроде как старостой поставлен.
– А поселок-то большой? – отдышавшись и вытирая выступившие от смеха на глазах слезы, поинтересовался
– Нормальный, – насупившись и упрямо опустив голову, буркнул Стариков.
– Ты не дури, – мрачно посоветовал Спиридонов, – нормально отвечай. Мы не воевать сюда пришли.
– К тому же вы первые на нас напали, – добавил Сазонов.
– Мы же не по своей воле, – лысый пожал плечами, – эмир приказал. А мы, наоборот, старались никого не задеть.
– Ну да, прямо овечки невинные, – скептически хмыкнул Василий. – А из автомата кто стрелял?
– Так Рахматка и стрелял – эмир наш, дай бог ему здоровья, наркоману придурочному. Он обкуренный был до глюков, вот и палил в белый свет как в копеечку. А когда вы в ответ стрельнули, я уж не знаю, чего этот обдолбанный там себе нафантазировал, но рванул отсюда так, что только пятки сверкали. Ну и наши мужики под шумок тоже быстренько свалили, а я остался понаблюдать.
– Подожди, а кто он вообще такой, этот ваш эмир?
– Начальство. Вроде как он феодал, а мы – его крепостные. Ему Абдул-шах наш поселок подарил.
– Как подарил? – Сашка даже подпрыгнул на месте. – Что у вас вообще тут происходит? По порядку расскажи.
– Ну, по порядку так по порядку, только руки развяжите, – повел плечами Антон и энергично закрутил головой, заметив, что Сергей потянулся к ножнам: – Нет, не режь, где я еще веревку возьму, штаны подвязывать?
Спиридонов хмыкнул и, спрятав нож, принялся распутывать пленника.
– В общем, у нас тут семь поселений, – начал Стариков, разминая затекшие руки. – Мы все в одном поезде ехали, когда авария приключилась. Когда в себя пришли, мертвецов похоронили и осмотрелись немного, стали кумекать, как дальше жить, вот и разбежались по разным стойбищам…
– Мертвецов-то много было? – прервал рассказчика Казанцев.
– Много. Семьдесят три трупа сразу закопали, еще сорок шесть – потом померли. Ну и осталось еще около трехсот человек. В общем, думали-думали и решили: разделили барахло и разошлись кто куда, разбились, значит, на группы по интересам. Разбрелись кто куда, поселков понастроили. Самый большой поселок на месте крушения образовался. Там несколько вагонов осталось на рельсах, вот в них и поселились почти сто человек. Вроде как центр у нас там был, мы его так и назвали – Железнодорожное. Инструменты стали делать, оружие какое-никакое, охотились, рыбу ловили – короче говоря, первобытное общество во всей красе. Выживали, как могли. Иной раз и до драк доходило, до смертоубийства, народ-то разный. Но, в принципе, там костяк крепкий подобрался: несколько ментов, пара офицеров, ну и так мужики, посерьезней которые. Порядок навели быстро, всякое отребье поприжали. Только стала жизнь более или менее налаживаться… – Антон тяжело вздохнул, взял протянутую Сазоновым флягу, сделал несколько глотков воды и продолжил печальный рассказ: – Откуда эти басмачи взялись, никто и не понял. Целый караван был, все вооруженные до зубов, а на ишаках ящики навьючены. Что там, в ящиках, – точно не знаю, но люди поговаривают, вроде как боеприпасы. Под утро ворвались в Железнодорожное, ребятам там и сопротивляться, в принципе, нечем было, на всех два «макаровых», одно охотничье ружье и патронов – кот наплакал. Короче, власть к рукам прибрали. Кто пытался сопротивляться, тех просто вырезали. Женщин, какие понравились, себе в гаремы позабирали. Главарь ихний, Абдулла, объявил себя шахом и нашим господином. Вот и правит теперь. В каждый поселок эмира назначил, чтобы за порядком следить и налоги собирать.