Форшок
Шрифт:
– Думаю, что надо остановиться на одном из этих четырех вариантов, – сказала Людмила, сваливая ворох одежды на край широкой кровати.
Алина придирчиво начала осматривать отобранные вещи.
– В этом я уже пела в позапрошлом году. А в этом платье меня видели еще раньше, – сказала Алина, откладывая две вешалки в сторону.
– Ты столько раз здесь выступала. Неужели для каждого выступления ты покупала новое платье? – удивленно спросила Людмила.
– Конечно, покупала. Наши дамы мне бы не простили повтора, – засмеялась Алина.
– Я думала, что только я зависима
– Дело не в том, что обо мне подумают. Для меня всегда важна была высокая самооценка. Мне нужно сохранять ощущение уверенной в себе женщины. Это непросто в нашем маленьком мирке, где все друг друга знают и сравнивают, – Алина задумчиво посмотрела в зеркало.
– Кстати, сколько лет вы уже здесь? Когда мы с тобой познакомились, ты сказала, что до сих пор распаковала не все коробки после последнего переезда, – Людмила задумчиво обвела глазами комнату, будто она видит ее впервые.
Мебель была импортная, дорогая, но в обстановке спальни чего-то не хватало. Не за что было зацепиться глазу. Казалось, что все вещи находятся здесь временно, и в любой момент их могут увезти куда-то дальше, в другое место. И там, на новом месте, они также бесприютно будут стоять, ожидая дальнейшего перемещения.
Ощущение временности оставляли многие квартиры военного городка. Никто не мог знать того, как долго придется задержаться в том или ином месте. Вкладывать средства, а главное – душу в то, с чем все равно придется расставаться, никому не хотелось. Только дефицитная мебель перевозилась за тысячи километров, а всякой мелочи, создающей уют, места обычно не хватало.
Если бы было проще достать приличную мебель на новом месте, то и ее бы не таскали за собой. Но купить что-либо подходящее было невозможно. Поэтому жены удачливых военнослужащих, тех, кто отслужил несколько лет за границей, везли с собой немецкие, румынские, чешский гарнитуры. Прочему-то вещи из стран социалистического содружества, идущих по пути строительства социализма, превосходили красотой и качеством родные советские.
– Здесь мы уже почти десять лет. Лерке тогда только что исполнилось тринадцать, – ответила Алина.
– Вам тогда очень повезло. Мужа моей подруги после трех лет службы в Чехословакии направили на службу в такую глухомань, что страшно представить! А вы после Польши сразу попали в Атминяпилс. Пусть и в маленький городок, но в Прибалтику. А это почти заграница, – сказала Людмила.
– Можно сказать, что повезло. Правда, я несколько месяцев учила название города, не могла никак запомнить. И мои два курса Краковской консерватории сгодились лишь на концерты в гарнизонном Доме офицеров или в городском Доме культуры. Как жаль, что не удалось закончить консерваторию, – вздохнула Алина.
Она вспомнила свое давнее разочарование после возвращения из Польши. На новом месте службы мужа с работой тогда оказалось не так хорошо, как ожидалось. Все места были заняты надолго и прочно. В городе было достаточно местных специалистов, а у многих жен прибывающих военных было самое разное высшее образование.
Подругой Алины в
– Не ропщи понапрасну. Все у тебя сложилось не так уж плохо. Местный городской ДК – не самое худшее место. У тебя есть своя аудитория. Творчески ты реализовалась неплохо. Единственное отличие от филармонии заключается в том, что здесь тебе денег не платят. Но мне кажется, что и это для тебя не проблема. Я думаю, что полковничьей зарплаты твоего мужа вам вполне хватает. Главное, дочь вырастили. Как она сейчас? – спросила Людмила.
– Лерка молодец. Когда она выскочила замуж, я боялась, что она бросит институт. Но ничего, обошлось. Диплом получила. Сейчас поговаривает о каких-то переменах. Может, ребенка завести хотят, – улыбнулась Алина.
Ей стало немного неловко от того, что подруга могла принять ее слова об отсутствии работы за жалобу. Алина знала, что трудностей у самой Милы было гораздо больше. Ее муж трудился вместе с ней на заводе. Зарплаты молодых специалистов, конечно, хватало на самое необходимое. Но было непросто выкраивать деньги на обстановку квартиры и обеспечивать двоих мальчишек. Только умение Милы вести хозяйство позволяло семье не нуждаться.
В жизни же Алины действительно все было неплохо. Работы не было, но денег хватало. Конечно, раздражала домашняя рутина. Ей хотелось быть на людях. В душе она все-таки оставалась артисткой.
В местном Доме культуры был приличный вокальный кружок. В свое время он спас Алину от духовного вакуума. Вновь прибывшее сопрано было встречено с радостью. На скорую руку был сформирован дуэт с баритоном, обладателем которого являлся красивый старик художник. Дуэт оказался очень удачным: бархатный тембр голоса пожилого мужчины смягчал и облагораживал звуки сильного голоса Алины. Вот и сегодня они должны петь дуэтом ее любимый романс «Утро туманное…».
Из обширного ассортимента, предлагаемого шифоньером, было отсортировано два комплекта. Предстоял окончательный выбор между шифоновым летящим платьем свободного покоя и обтягивающей бедра и расширяющейся от колен юбкой «в пол». К юбке прилагалась блузка на жестком корсете. В выборе не должно быть ошибки. Сцена – жестокое место. То, что может скрыть зеркало, помост предательски продемонстрирует.
– Нужен мужской взгляд. Окончательный вердикт пусть вынесет твой муж. Тем более, что я впервые за год вижу его в это время дома, – сказала Людмила.
– Думаю, что моего Бориса не интересует даже его собственный костюм. Но попробовать можно, – в голосе Алины послышались насмешливые нотки.
С бытовой неприспособленностью мужа она давно смирилась и относилась к ней снисходительно.
Костюм мужа с выглаженной рубашкой ждал хозяина на плечиках, висевших на ручке дверцы импортной стенки. За всю совместную жизнь Алина ни разу не допустила небрежности в костюме мужа.