Форточка (приквелл)
Шрифт:
А с сексом у Скворцова опять не заладилось. Настя была необыкновенно нежная, страстная, угадывала малейшее его желание. Василий чувствовал, ее любовь к себе. И ему было от этого вдвойне больнее.
Аресты, пытки, ужасы лагеря и близкая смерть не смогли изменить отношения Василия к советской власти. А небольшая дисфункция организма подняла в нем бурю эмоций, ему захотелось отомстить за свое бессилие. И он определил кому, «лицемерным борцам за народ», «оборотням с партийными билетами».
Двенадцатый
Нападения на отряд пошли каждый день. Потери были небольшие. А вот расход патронов был огромный. Патроны выдавали только в обмен на гильзы, и стрелять разрешалось только караульным. Но это мало помогало, сто человек, по пять патронов, да по два-три нападения в день. Потери среди нападающих были минимальны.
Бегство любителей вольной жизни прекратилось. То ли все, кто хотел, ушли, то ли их запугали нападения.
Скорость передвижения редко была выше трех километров в час. Приятное исключение составило плавание по озеру Белое. Белозерск оказался обычным поселком, даже без «китайской» стены, которую они наблюдали в поселке на южном берегу Ладожского озера. Трехметровой высоты деревянные клети, засыпанные внутри гравием, представляли собой серьезное препятствие для разбойников. Частокол у Белозерска был, но завалить его хорошим тараном было недолго. Таран не потребовался, жители покинули поселок заранее.
В домах разместили только больных и раненых. Больных было около тысячи человек. Похолодало, ночью заметно подмораживало, а люди были ослаблены в лагере. Но больше всего Скворцова беспокоили кормщики. Они заболели поголовно. Высокая температура и кашель напомнили Василию «испанку». Один сухонький дедок, лет пятидесяти, любитель выпить, остался невосприимчив к заразе. «Вот и верь после этого медикам», – подумал Скворцов, – «Организм, ослабленный алкоголем, никотином, другими излишествами нехорошими, особенно восприимчив…Дед, небось, каждую неделю в сугробе засыпал, не дойдя до дома.»
Раненых и больных Василий решил оставить в Белозерске. Но, сначала, решил договориться с местным вождем. Послал на поиски местных жителей «веселого» кормщика. Тот сказал, что неоднократно бывал здесь, и всех знает. Вернулся кормщик быстро, похоже, местные караулили у кромки леса. Вождь идти в поселок побоялся, предложил встретиться на полпути, пустое, открытое место. Василий надел кольчугу, для солидности. Капитан Ан тоже приоделся в трофейные доспехи.
В этот раз переговоры прошли успешно. Василий предупредил вождя об опасности заболевания, и тот согласился, за пару топоров, оставить свой поселок для отдыха и лечения прибывших. Через десять дней поселок надлежало освободить.
– Послушай, командир, ты десять лет в газете отработал. Объясни, почему я местных с таким трудом понимаю, половина слов чужие. В школе, помню, читали «Хождение за три моря», все было понятно. А здесь на три века разница, а язык совсем другой. Вроде, новгородское княжество, – поинтересовался капитан у Скворцова на обратной дороге.
– Скажи спасибо, что общаемся с «культурными» людьми, князья и кормщики. Обычных жителей нам еще труднее понимать. Я на Ладожском озере, еще на том берегу пытался поговорить, пустое занятие. Какой-то финский диалект, одно слово из десяти понимаю, а они совсем ничего. У нас словарный запас побогаче будет, – похвалился Василий.
– Не скажи. Я со стариком-кормщиком разговаривал. Так у него для обозначения воды больше десяти разных слов есть.
– Капитан, кого посоветуете оставить командиром? Дадим ему десяток человек с винтовками и по двести патронов. Пусть держит здесь власть, княжит.
– Командир, а договор? Зачем договаривались, топоры отдавали?
– Хочу дать возможность ребятам выздороветь спокойно. Конечно, тут по всему озеру больше пары десятков дружинников не наберется, но охотники стреляют метко. Десяток ладей оставим. Прочешут озеро, заберут все лодки и конец войне. Здесь на озере люди живут рыбалкой больше, чем охотой. Оставим картошку на семена и продовольствия на пару месяцев.
Глава 7.
Долгая дорога домой. Засада.
Случайность это частный случай закономерности.
Двенадцатый век. День девятнадцатый.
Древний Белозерск находился вдалеке от Белозерска образца 2007 года. Югин привез несколько десятков тонн продовольствия, и его перетаскивали в поселок вручную. Вячеслав сидел на ящиках со сгущенкой, поеживаясь от холодного ветра. Василий уговаривал Югина прекратить «естественный отбор» в отряде. Численность сократилась до восьми тысяч, люди выбывают уже не по моральным качествам, а из-за усталости и болезней. Вячеслав не соглашался. Слабых необходимо тоже отсеять, считал он.
Из ближайшей рощи внезапно полетели стрелы. Расстояние было большое, около двухсот метров, и стрелы не долетали даже до оцепления. Караульные открыли огонь, но как-то лениво. Вдруг парочка стрел вонзилась в ящики, а одна ударила Югина в шею, незащищенную бронежилетом. Кровь хлынула под напором фонтаном. Опытный Скворцов сразу понял, что счет идет на минуты. Он схватил Вячеслава на руки и потащил через «лифт» в 2007 год. На той стороне у пульта управления сидел Коробов младший. На поиски врача ушло минут десять. Югин был уже мертв.
Валентин отправил Скворцова назад, а сам остался улаживать дела с милицией.
Капитан Ан, узнав о смерти Югина, поинтересовался, – нас бросают на произвол судьбы?
– Не знаю. Возможно. Пока выжидаем, но нам не помешает собственный план, – ответил Скворцов.
– Засады участились. К местным воякам прибывает подкрепление. Если плыть, как планировалось, до Череповца, нас перестреляют из засад. Река узкая, течение медленное, вокруг заросли, даже не замечаешь, откуда стрела прилетает, – высказал свои опасения капитан.