Фортуния любит отчаянных
Шрифт:
Дагни принялась водить по моей шубе и сапогам сушащим артефактом, затем занялась нарядом к ужину. Ввалившийся к нам Альфред со свитой застал совершенно обыкновенную картину. Мрачно осмотрев комнату и ничего не ответив на мой удивленный взгляд, он развернулся и ушел.
Агни добралась до домика и рассказала, что генерал уступил право на добычу Его Величеству в знак дружбы между ангорийцами и эдачийцами, а затем пропал и обнаружился уже на дорожке к лошадям вместе с камердинером — наверняка использовал отвод глаз. Агни очень старалась его задержать, камердинер старался задержать Агни, генерал ушел быстрым шагом, и Агни
К ужину генерал не вышел, сказавшись больным. Зря, зря. Кабанчик с чесночком был весьма неплох.
Утром я вскочила ни свет, ни заря, чтобы вернуться во дворец с первыми отъезжающими и не встречаться ни с оскорбленным генералом, ни с венценосным братцем, пока тот не остынет.
Агни вызвали на допрос, и она, подбоченясь и притоптув ногой возмущенно заявила, что Ее Высочество изволили удалиться в домик, чтобы отдохнуть от общества. Когда эндачиец передал кинжал в руки Его Величества, Агни решила, что тот собирается помешать отдыху принцессы. Но Агни верой и правдой служит Ее Высочеству и должна оберегать покой Ее Высочества Беатрис, поэтому она стала объяснять эдачийцу, что Ее Высочество тревожить не следует. А он, оказывается, не к принцессе, хи-хи. Пересказывая нам с Дагни допрос девушка изобразила глумливое смущение.
А что камердинер прилег отдохнуть, так он напился. Вон и секретарь в домике пьяным валялся.
Кроме своего рассказа она принесла свежие сплетни. "Возлюбленного", которого застали с Остральдом, не нашли — сбежал в суматохе. Уже во дворце выяснили, кого из лакеев не хватает. Парень был новый, никто про него толком ничего не знал. Его сосед по комнате вспомнил, что накануне тот прихорашивался и намекал на любовную встречу. Свои немалые деньги участник нашей пьесы отработал сполна.
Остральд настоял, чтобы ему дали посмотреть на всех девиц во дворце, похожих возрастом и внешностью на ту пышечку, которая визжала и вешалась на него по дороге к охотничьему домику, но никого не узнал. И не было таких девиц среди тех девушек, что прислуживали на охоте. Эта неудача заставила Альфреда засомневаться в словах Остральда, и подумать, что дыма без огня не бывает.
Никто и помыслить не мог, что задирать юбки и голосить я наняла поваренка тринадцати лет, которому заплатили золотой за шутку над высоким гостем. Агни одела его в платье, подложила бедра и грудь, после чего вывела в лес, шепотом рассказала, что делать, и быстро убежала. Конечно, рано или поздно парень не утерпит и похвастается, но дело сделано.
Не дожидаясь, пока слухи переполнят дворец и польются с балконов, генерал эдачийской разведки уехал на родину — разумеется, не из-за скандала, какой скандал, никакого скандала не было. Генерал получил тревожные новости о семейных делах и, увы, никак не мог оставаться.
Я засела в своей гостиной и занялась вязанием, вцепившись в спицы как утопающий в фал. Только так я могла преодолеть безумное желание проводить несостоявшегося жениха и помахать ему с балкона шипастым цветком дикой розы. Но минутный триумф не стоит рисков — это может стать последней каплей, после которой генерал примется мстить.
Вечером мне доставили коробочку с орхидеей. Записка гласила: "Браво. Не забудьте про обещание. Л."
Глава 19
Коронованный братец возжелал поговорить со мной наедине в кабинете. Подавив малодушный порыв сказаться больной, я открыла тяжелую дверь, вошла внутрь и сделала реверанс.
Брат смотрел на меня тяжелым взглядом, не предложив сесть.
— Что ж, ты сделала свой выбор. Если слизняк тебе милей тигра и орла, так тому и быть. Полагаешь, что сможешь взнуздать его и править по своему желанию? Тебя ждет неприятный сюрприз при знакомстве с вдовой ланд-графиней. Мягкотелость твоего будущего мужа произошла от воспитания под железной рукой его матушки. Леди Ринштайн не потерпит своевольной невестки.
Я сдержала улыбку. Братец не должен знать, что жить в замке Ринштайнов я не собираюсь.
— Кроме того, — продолжал Альфред, — мой гнев страшнее твоего, и Ринштайн об этом знает, так что, сестрица, запугивать его бесполезно. Сегодняшний день вы проведете вместе. Я дам тебе возможность оценить, к чему тебя привело упрямство. И не заставляй меня жалеть, что я отнесся к тебе по-доброму и отверг кандидатуру дознавателя при короле Отто, графа Клопфера по прозвищу Кнут.
Я скорчила скептическое выражение лица. При всей обиде Альфреда такого он со мной не сделал бы. Он мог выдать меня замуж за сухого старика (хотя госпожа Кавалле со мной поспорила бы); за жесткого генерала, который всячески доказывал бы мне, что мои умствования ничего не стоят; за жалкого бесхребетного юнца с властной матушкой... Но по-настоящему жестокого человека Альфред не стал бы мне навязывать. Даже у его обиды есть пределы.
Братец понял, что я раскусила блеф, хмыкнул и выложил последний козырь:
— Краальда можешь не ждать. По моим сведениям он увлекся морскими путешествиями. Все, иди.
До вечера я выслушивала пространные рассуждения Ринштайна в вещах, о которых он не имеет ни малейшего понятия, и хвастовство делами, которых — я уверена — он не совершал. Я задавала вопросы, на которые он не находил ответа, а начиная злиться, нес совершеннейшую чушь, убеждая меня, что вопросы глупы, и женщина не может ничего знать о предмете. В ответ я читала ему краткую лекцию на тему, которую он неосторожно поднял, чем злила еще больше.
Таким манером мы прошлись по применению магии в плавке металлов (мы с Катрионой штудировали учебники и провели совместные опыты), развитию алхимии в области взрывчатых веществ (в монастыре Гипатии для подобных штудий был отведен сарай в стороне от основного здания) и по влиянию обострившегося конфликта между Галнией и Тахтинской империей на цены полезных ископаемых (он собирается спорить об этом с принцессой, которой два года назад поручали проверять контракты на руду?)
В конце концов Ринштайн понял — не стоит делать вид, что он имеет какое-то отношение к управлению графством, и настоял, что мы должны прогуляться по зимнему саду, где принялся читать зануднейшие стихи.
Отрешившись от его голоса, я поигрывала веером и раздумывала, как мне выбраться из тупика. Я могу, конечно, усыпить молодого мужа в первую брачную ночь, есть парочка порошков. Я могу порезать бедро, а после гонять его из спальни под предлогом, что всё уже произошло, а если он не помнит, это не моя печаль. Я могу воевать со свекровью — братец сам выглядел не очень уверенным, когда пророчил мне будущее подчинение.
Но все же я надеялась, что любовь Эрика к морю возникла не просто так.