Форвард платит за всё
Шрифт:
— Да замолчите вы наконец! — не выдержал Барсуков. — Дайте игру досмотреть!
— Разве это игра! — обиженно буркнул Веселов, но все-таки умолк.
А на поле уже появился Назмутдинов и сразу рванулся к мячу.
Барсуков же следил за Лобовым. Тот тоже посмотрел в сторону
скамейки, и Барсуков жестом показал ему, чтобы сместился чуть влево. Но Лобов смотрел не на тренера. За скамейкой запасных, в пятом ряду сидела Кармен. Он отыскал ее, точно телеобъективом выхватил из толпы. Ему даже показалось, что она улыбнулась ему. Но, может быть, лишь показалось.
В этот момент Назмутдинов подхватил мяч,
Лобов тоже устремился вперед, по месту левого инсайда, он оказался, пожалуй, в той как раз зоне, куда жестом показывал Барсуков. «Все верно, верно», — прошептал Барсуков.
Назмутдинов обыграл еще одного защитника и навесил мяч в центр штрафной площадки. Лобов сыграл на опережение, оторвался от защитника и в падении головой послал мяч в нижний угол ворот. Да так и остался лежать на траве. Назмутдинов бросился на него, подбежали ребята и навалились кучей малой на них обоих.
Все вскочили со скамейки. Гудовичев обнимал Барсукова, Веселов целовал массажиста Стрелкова.
А позади скамейки, в пятом ряду центральной трибуны, застыли в горестном отчаянии лица испанских болельщиков. И среди них одно было счастливым. Радовалась, стараясь не очень выдать себя, Кармен.
Вечером после ужина все собрались в «люксе» Веселова. Бодрые, свежевыбритые (перед игрой-го почти все не брились, верили в приметы), в модных цивильных костюмах. На журнальном столике перед Веселовым были разложены конверты с деньгами. Похлопывая по ним рукой, Веселов держал «тронную речь».
—...А с критикой Сергея Николаевича я все же полностью согласиться не могу. В дополнительные полчаса можно было, конечно, сыграть и получше. Но, к примеру, наш центрфорвард Алексей Иванович Лобов правильно сделал, что сберег силы для решающего момента. И Бондаренко — молодец. Если бы он, к примеру, не забил пенальти, никакой тридцатиминутки вообще бы не было. Так что судить мы должны по результату. А результат в нашу пользу. Мы в полуфинале Кубка УЕФА. Пусть «Реал» или «Эйндховен» туда еще выйдут. А оба-то они не выйдут, раз друг с другом играют. Значит, кого-то из них мы уже обошли, значит, мы сильнее кого-то из них, верно говорю? — и, удовлетворенный собственной шуткой, Веселов заразительно засмеялся.
Поддержал его только врач Гудовичев. Остальные вежливо заулыбались. Назмутдинов наклонился к Бондаренко и тихо сказал:
— Хоть мы и сильнее кого-то из них, в полуфинале лучше бы попался кто-нибудь другой, там еще «Славия», «Тулуза», «Мальме»...
— Да пошли они все! — ответил Бондаренко.
—...Деньги я всем сейчас раздам, — посерьезнев, продолжал речь Веселов. — Премия — как договаривались. Распишетесь в самолете. Рашидик, ты о чем болтаешь? Вчера тебя не слышно, не видно, но сегодня ты имеешь право говорить! Сегодня ты стал мастером! К примеру, можно быть мастером спорта, но не быть мастером футбола. Верно говорю? Улетаем завтра, в 16.00 всем быть внизу. Автобус отходит в 16.15. Сегодня вечером и завтра, когда будете покупать... сувениры... верно говорю? — не забывайте о правилах поведения советского человека за рубежом. По одному не ходить, только группами по три человека, от гостиницы далеко не забредать...
Барсуков скосил взгляд
— Зря ты Лобова задел, — шепнул Барсукову Лопарев.
— Ничего. Он не мальчишка, должен понять.
Лобов посмотрел на часы и неожиданно поднялся.
— Можно выйти, Петр Ермолаич? — прервав Веселова, спросил он.
Веселов запнулся. Секунду подумав, но так и не поняв, зачем Лобову понадобилось выйти, Веселов пожал плечами.
— Выйди, Алексей Иваныч, — торжественно разрешил он.
Дверь за Лобовым плавно закрылась. Назмутдинов с завистью смотрел ему вслед.
Алексей прошел по коридору, по крутой лестнице, которой пользуются обычно служители, а не гости отеля, спустился на свой этаж, снова пошел по коридору и вдруг увидел, как в конце этого коридора из номера вышел широкоплечий незнакомец и, захлопнув дверь, быстрым шагом направился к покрытой ковром парадной лестнице. Удивленный,
Лобов остановился: все номера в этой части этажа занимали члены команды, которые сейчас находились в «люксе» Веселова. После секундного раздумья Алексей прошел мимо номера, из которого вышел незнакомец, потрогал ручку двери: она не поддалась. Кто из ребят живет здесь, он не помнил. И решительно устремился вслед за незнакомцем. Сбежав с третьего этажа в холл, Алексей увидел, как широкоплечий незнакомец уже проходит через крутящиеся двери отеля. Лобов выскочил на улицу. Незнакомец уже садился в черный «мерседес», и через несколько секунд автомобиль выехал на широкую улицу Диагональ, где находился их четырехзвездочный гранд-отель «Кристина», но тут же свернул вправо на площадь Пабло Неруды. Алексей успел запомнить номер машины — МС 32315.
На лифте Лобов поднялся на свой этаж и, проходя мимо номера, из которого вышел незнакомец, тронул ручку. Она поддалась, и Алексей вошел в комнату. Она была пуста. Из ванной доносился шум воды. Лобов приоткрыл дверь и увидел врача Гудовичева: голый по пояс, тот полоскал горло. Увидев Лобова, врач чуть не захлебнулся и проглотил полосканье.
— Ты что, Леша?! — сердито проговорил Гудовичев. — Стучаться надо!
Лобов растерянно посмотрел на врача.
— Собрание закончили? — спросил он.
— Закончили, — кивнул Гудовичев. — Как ты ушел, так сразу и закончили. Деньги раздали, и все. Твой конверт кто-то из ребят взял. Да разве ж это деньги?! За такой-то успех всего по двести зелененьких?! А доллар этот треклятый опять упал. В их песетах и то получше бы вышло. А ты чего выскочил? Снова желудком маешься?
Все еще растерянный, Лобов кивнул.
Гудовичев вышел из ванной й подошел к банкетке для багажа, на которой стоял его «адидасовский» ящичек с медикаментами. Вытащил таблетки, протянул Лобову.
— Вот держи, это закрепляет. А я горло лечу. Хватанул пивка из мини-бара, а там лед сплошной. И привет.
Лобов, держа таблетки в руке, однако не уходил.
— Ты чего?
— В вашем номере кто-то был, — нерешительно выдавил из себя Лобов. — Я шел по коридору, а он выскочил из вашего номера. Сел в черный «мерседес» и уехал. В руках у него ничего вроде не было, а номер машины я запомнил: МС 32315.
— МС 32315, — растерянно пробормотал Гудовичев.
— Посмотрите, может быть, что-то пропало?..