Фотофиниш. Свет гаснет
Шрифт:
– Хорошо, – сказал Аллейн. – Теперь я попрошу тех, у кого есть фотоаппарат, назвать его марку и сказать, пользовались ли вы им в течение последней недели и что именно вы снимали. Миссис Бейкон?
– Старый Simplex. Я пользовалась им вчера. Снимала людей вокруг бассейна из окна моей гостиной.
– Мисс Пэрри?
– У меня Pixie. Я пользовалась им вчера. – Она покраснела. – Я снимала Руперта. У пристани.
– Синьор Латтьенцо?
– О, мой дорогой мистер Аллейн! – сказал тот, разводя руками. – Да, у меня есть фотоаппарат. Его подарила мне – простите мне мой серьезный вид и покрасневшие щеки – благодарная ученица.
– И вы им не пользовались?
– Ну, – сказал синьор Латтьенцо, – в каком-то смысле пользовался. Вчера. Я вспоминаю об этом с огорчением. Изабелла предложила мне сфотографировать ее у бассейна. Вместо того, чтобы признаться в своей некомпетентности, я направил фотоаппарат на нее и нажал маленькую кнопочку. Аппарат убедительно щелкнул. Я повторил эту операцию еще несколько раз. Что касается результатов, на этот счет есть серьезные опасения. Если результаты и есть, то они находятся во внутриутробном состоянии в чреве камеры. Вы можете сыграть роль акушера, – предложил синьор Латтьенцо.
– Благодарю вас. А вы, мистер Руби? У вас ведь великолепная камера немецкого производства, не так ли?
Фотоаппарат мистера Руби представлял собой очень сложную и дорогую версию камер с мгновенной проявкой снимка. Он пользовался ею утром, когда все гости выстроились на фоне дома. «Картинка», как он назвал фотографию, была при нем, и он показал ее Аллейну. На снимке Трой стояла между мистером Реесом, лицо которого как обычно ничего не выражало, и игриво таращившимся на нее синьором Латтьенцо. В центре, конечно, была Соммита, чья рука властно лежала на плечах испуганного Руперта, а стоявшая с другой стороны от него Сильвия Пэрри смотрела прямо перед собой. При ближайшем рассмотрении оказалось, что она держала его за руку.
Сам Аллейн был на полторы головы выше всех остальных, и сейчас он со стоической неприязнью заметил, что на него весело смотрит вездесущий Хэнли, стоявший на три человека дальше в заднем ряду.
После опроса владельцев фотоаппаратов в конечном итоге получалось, что мистер Реес, Бен Руби, Хэнли и синьор Латтьенцо (если он знал, как им пользоваться) все владели фотоаппаратами, с помощью которых можно было получить снимок, который сейчас был приколот под грудью убитой Соммиты.
Мария слушала все эти вопросы и ответы с каким-то затаенным негодованием. В какой-то момент она вспылила и напомнила Марко на бранном итальянском, что у него есть фотоаппарат, но он об этом умолчал. Он столь же враждебно ответил ей, что его фотоаппарат исчез во время австралийского турне, и мрачно намекнул на то, что сама Мария знает в этой связи больше, чем она готова сообщить. Поскольку ни один из них не вспомнил марку камеры, их диалог не принес никаких результатов.
Аллейн спросил, есть ли фотоаппарат у Руперта Бартоломью. Хэнли сказал, что есть, и что он фотографировал остров с берега озера и берег озера с острова. Никто совершенно ничего не знал о его камере.
Аллейн закончил опрос, который занял меньше времени, чем его описание. Он сказал, что, будь это полицейский допрос, их всех попросили бы показать руки и закатать рукава, так что, если они не возражают, он был бы очень признателен, если бы…
Возражала только Мария, но мистер Реес в недвусмысленных выражениях призвал ее
Покончив с этой пугающей, но бесплодной формальностью, Аллейн сказал, что все могут идти спать, и посоветовал им запереть двери. Затем он вернулся на лестничную площадку, где нес вахту Берт, сидевший за большой ширмой, на которой оживленно резвились нарисованные в ультрасовременной манере обнаженные фигуры. Он имел возможность наблюдать за дверью в спальню Соммиты через щели между панелями ширмы. Эту часть дома осматривали Бен Руби и доктор Кармайкл. Они не пытались открыть дверь в спальню, но постояли около нее пару минут, перешептываясь, словно боялись, что Соммита может их услышать.
Аллейн велел Берту сидеть на месте тихо и незаметно. Затем он отпер дверь, и они с доктором Кармайклом вернулись в спальню.
В случае убийства, когда тело оставляют нетронутым и особенно когда в его позе есть элемент гротеска или крайней формы насилия, перед тем как вернуться к нему, у человека могут возникать странные мысли: может, оно изменило положение? Есть что-то шокирующее в том, что тело выглядит точно так же, как и раньше; так лежала и Соммита – все еще с разинутым ртом и высунутым языком как у горгульи, пристально глядя куда-то и указывая на что-то застывшей рукой. Аллейн сфотографировал ее, стоя у двери.
Вскоре в комнате повис ужасающий запах фиалок: Аллейн воспользовался тальком. После этого он сфотографировал рукоять ножа – тонкую, с рифлеными вертикальными полосками и богато украшенным серебряным шариком на конце. Доктор Кармайкл держал поближе к нему прикроватную лампу.
– Вы, наверное, не знаете, откуда он? – спросил он.
– Думаю, знаю. Это один из тех двух, что висели на стене позади беременной женщины.
– Какой беременной женщины? – испуганно воскликнул доктор.
– В холле.
– А, этой…
– Два таких кинжала висели там скрещенными на скобах. Теперь там только один.
Последовала пауза, во время которой Аллейн сделал еще три снимка.
– Но вы не знаете, когда его оттуда взяли? – спросил доктор Кармайкл.
– Только то, что он был там до массового отъезда сегодня вечером.
– У вас, конечно, натренированный глаз, вы умеете замечать детали.
При помощи верблюжьей кисти Трой Аллейн нанес фиалковую пудру вокруг рта Соммиты, превратив ее лицо в гримасу загримированного клоуна.
– Ну у вас и хладнокровие, – заметил доктор.
Аллейн поднял на него взгляд, и в этом взгляде было что-то такое, что заставило доктора Кармайкла торопливо сказать:
– Простите, я не то имел в виду…
– Уверен, что нет. Видите вот это? Над уголками рта? Под скулами?
Кармайкл нагнулся.
– Синяки, – пробормотал он.
– Не гипостаз? [40]
– Не думаю. Но я не патологоанатом, Аллейн.
– Нет. Но есть четко выраженные различия, так ведь?
40
Трупный гипостаз проявляется через 3–6 часов после смерти в виде фиолетовых или темно-багровых пятен на коже. Время появления и интенсивность этих пятен имеют значение в судебно-медицинской практике для выяснения времени и механизма смерти.