Фотограф

Картер Мэри Дикси

Нужно было придумать новое занятие.

– Знаешь, что я только что осознала? Я еще не видела твою комнату! –

– Хорошо, пойдем. – При этом Натали громко вздохнула, как будто ей совсем не хотелось показывать мне свою спальню.

Девочка провела меня на третий этаж и остановилась у закрытой двери.

– Тема моей комнаты – единороги. Ты знала, что я коллекционирую единорогов?

– Нет, не знала. Покажешь?

Мы вошли в детскую. Действительно, единороги были везде. Маленькие статуэтки единорогов стояли на трех полках, на стенах висело несколько картинок, один

единорог был нарисован прямо на стене, по-видимому, самой Натали. Она рассказала мне о каждом из них, и ее настроение явно улучшилось. Я остановилась перед радужным единорогом, стоящим на книжной полке. Это был сувенир из «Диснейуорлда». Мои родители работали уборщиками в этом парке в Орландо, и именно там я провела большую часть своего детства.

Такой спальне я даже завидовала. Или, скорее, завидовала жизни, которую символизировала такая комната. Я видела много детских в богатых домах, которые пытались сделать «волшебными», но Амелия и Фритц работали на гораздо более глубоком уровне. Большая часть волшебства в комнате Натали исходила от освещения. Было ясно, что материалы и цвета штор, ковра, мебели, стен и потолка были выбраны для того, чтобы соответствовать освещению – чтобы отражать или поглощать свет, в зависимости от желаемого эффекта – и создавать истинное ощущение магического мира. С тем же успехом эта детская комната могла быть художественной инсталляцией, настолько хорошо она была продумана. При этом для непрофессионала она казалась личной, самобытной и искренней. Вот что делало ее такой впечатляющей.

Поворот латунных переключателей на духовке, то, как ощущалось скольжение выдвижных ящиков, гладкая ручка крана, – все эти действия приносили мне удовольствие.

Натали сидела за стойкой и наблюдала за мной.

Я достала лазанью из холодильника.

– Выглядит вкусно. Мама приготовила?

– Мама? – Натали саркастически рассмеялась. – Нет.

Я могла с уверенностью заявить, что Натали нравилось указывать на недостатки матери.

– А папа умеет готовить?

Все предметы на кухне стояли в идеальном порядке, и ими явно не пользовались. А еще, похоже, купили все разом, выкинув старые. Амелия явно была решительна в выборе и предметов, и людей, что ее окружают. Для меня было честью оказаться среди избранных, особенно сейчас.

– Иногда. Но обычно нам доставляют еду.

Страубы, вероятно, часто работали с клиентами, для которых семья была приоритетом, а кухня – центром дома, независимо от того, готовили на ней или нет. И естественно, их собственный дом отражал такой подход. Я попыталась представить типичный вечер этой семьи, и почему-то мысль о кухне, которая не используется, вызвала раздражение.

Натали вертелась на табурете.

– Пайпер кажется хорошей подругой, – заметила я.

Девочка пожала плечами.

– Ну да.

– Но парикмахер из нее тоже не очень.

Я с облегчением увидела, как Натали широко улыбнулась. Казалось, она немного расслаби лась.

– Тебе с ней весело? – спросила я.

На руке Натали я заметила почти сошедшую временную татуировку со словом «Вдохновение». Поставив на стойку тарелку с лазаньей, я тоже присела

на табурет.

– Пайпер любит рассказывать, как ей весело с другими друзьями.

– Понятно.

– Она не хочет, чтобы я считала себе ее настоящей подругой.

– Может, она беспокоится, что это ты ее не считаешь настоящей подругой?

Натали сделала паузу, словно обдумывая эту идею.

– Может быть.

Пока девочка ела, она была тихой и задумчивой. На десерт я достала нам по кусочку торта. Вообще-то, я следила за фигурой и сладкого избегала, но мне хотелось, чтобы Натали почувствовала, что ее праздник для меня действительно важен.

– Твоя мама сказала, что ты мастерски играешь на виолончели. – Я искала тему, которая подняла бы ей настроение.

– Ей бы этого хотелось.

Пришлось придумывать легкомысленный и приятный ответ.

– Ты что! Она действительно считает, что ты потрясающая! Тебе самой нравится играть на виолончели?

– Я не знаю, что мне нравится делать. – Натали натянуто улыбнулась.

– Сыграй что-нибудь для меня.

Натали быстро вдохнула.

– Ладно…

Покончив с тортом, мы прошли в комнату, где стоял инструмент, и Натали сыграла отрывок по памяти. Она действительно была очень неплоха.

Я захлопала в ладоши.

– Просто супер!

Девочка сдержала улыбку, но я была уверена, что она довольна моей реакцией.

– Это был концерт Элгара для виолончели, который я играла на сольном концерте на прошлой неделе. – Она спрятала инструмент в футляр.

– Жаль, я не была на выступлении.

– Родители не снимали, но у учителя есть видео. Так что можно будет посмотреть.

Чуть позже, поднявшись наверх, Натали надела пижаму с единорогом, почистила зубы и забралась в постель – на постельном белье, конечно, тоже были единороги. Я поцеловала ее в лоб, точно так же как родители перед отъездом.

Запустив посудомоечную машину, я протерла столешницы – от мятного запаха органического моющего средства меня подташнивало. Затем накормила Ицхака органическим кормом для собак. Когда мне было восемь, меня укусил ротвейлер, и я попала в больницу. С тех пор при общении с собаками я никогда не чувствовала себя полностью расслабленной. Ицхак был слишком стар, чтобы кого-то обидеть, но некоторые страхи нерациональны.

Снаружи поднялся ветер, и стекла в окнах громко задрожали. Ицхак завыл в потолок.

Я же размышляла, какова моя жизнь по сравнению с жизнью этого пса. Его воспитывали в безоговорочной любви люди, которые заботились о его физическом и психическом благополучии.

Закончив дела на кухне, я провела остаток вечера в одиночестве, осматривая дом. У многих моих клиентов в комнатах были установлены камеры, но меня не удивило, что у Страубов их нет. Камеры нарушили бы изысканные линии созданного ими дизайна.

В библиотеке я осмотрела полки, особо останавливаясь на тех книгах, которые, очевидно, много раз читали: я вынимала книгу и проглядывала несколько страниц, затем пролистывала, чтобы посмотреть, не оставил ли кто-нибудь в ней пометки, после чего возвращала ее обратно на то же самое место.