Фотографирование осени
Шрифт:
на автобусе в какой-то дом отдыха, пансионат. Первый раз се-
мья (папа, мама, сын и две дочери) участвовала в таком боль-
шом конкурсе. По дороге всем артистам решили показать
большой монастырь, знаменитую святыню. И вдруг одна из до-
черей вцепилась в перила крыльца и заплакала: мама-мама,
оставь меня здесь, я давно собиралась, оставь, выступайте без
меня, как страшно, мама-мама, я буду тут жить. Как её тут оста-
вишь, тем более, монастырь
перил, поехали дальше.
На конкурсе семья неожиданно заняла первое место, за-
кончились эти тревожные дни, вручены горы подарков, всех
повезли обратно. У монастыря в этот раз даже не останови-
лись, не до того — кое-кто из участников мог опоздать на по-
езд. Та девочка грустно смотрела на купола, но в этот раз мол-
чала. Ей же сказали, что этот монастырь — мужской.
Кто кого воспитывает
Толстый не так давно в монастыре, какой-нибудь год, а
уже надоел своему хозяину. Валера мечтал о толстом коте, до
того толстом, чтобы выходил на крыльцо и еле-еле опускал ла-
пу с лестницы. Потом другую. И так постепенно, минут за пять
слезал бы с крыльца. Как кот из мультика про попугая Кешу. А
Толстый не такой. Он худой и очень подвижный. Конечно, кот
любит полежать на солнце, полениться, но что это — капля в
море. Он всё равно остаётся плоским, ловким, прыгает с
крыльца и несётся ловить мышей. Это оттого, что он беспород-
ный. Так думает хозяин.
Он отдал Толстого местному бизнесмену. Думал, может,
хоть так из него выйдет толк. А кот привёл в новый дом жену, с
ней пришли семь котят. Ни один не похож на Толстого. Как го-
ворится, досталась дама с прицепом. Надо всех кормить. И сно-
ва он бегает за мышами и птицами. Какой-то неисправимый.
Но это ничего. У Валеры хорошие отношения с некото-
рыми паломниками, и ему скоро привезут из областного горо-
да хорошего котёнка, может быть, даже породистого. Даже если
это снова будет обычный дворовый зверь, хозяин раскормит
его так, что тому никогда не захочется выходить на охоту. Все
коты тут живут у трапезной, и оттого всегда сыты, никто не
ловит ни мышей, никого. И только Толстый отличается от дру-
гих. Вот он и будет воспитывать нового котёнка. А что, опыт у
него уже есть. Вдвоём они составят отличный дуэт — один бе-
гает, другой лежит.
Праздничные монастыри
Не всегда же в монастырях работают, есть там и праздни-
ки. Монахи и монахини даже очень их любят. Тяжело без них и
паломникам. Многие приезжают специально из-за торжеств. А
когда возвращаются из монастырей, говорят, что у них состо-
ялся большой праздник души, именины сердца, вспоминают и
много других сладких слов. Поэтому некоторые думают, что
жизнь в святынях безоблачна и красива.
Надежда Степановна вот как высказывается вечерами на
кухне: все говорят — святыня, святыня, а приехать и что-
нибудь сделать полезное никто не хочет. Такую мысль она со-
общает каждому новому гостю в доме, если видит, что он бо-
лее-менее подходит, может как-то выручить, подать руку по-
мощи монастырю, тем более что и для него самого (гостя) это
окажется полезным — вот так деятельно провести время. Так
появляются новые трудники. Сама она давно протянула не
только руку, но и подалась вся на помощь дальней святыне.
Каждый месяц Надежда Степановна бывает там, помогает в
трапезной, в храме, придумывает способы заработать для мо-
настыря. Она делает так много всего, мало кто верит, что это
всё один человек. Но это правда. Для неё любой праздник, ко-
торый отмечают в монастыре — тоже праздник. Но и большой
труд, усталые ночи, головная боль, неразличение дней недели.
Часто бывает, что её организм упрямится и не хочет работать
во время праздников. Тем более — все в храме, а она, например,
у печи, готовит рыбу. Или гребёт снег. Или шьёт занавеску для
алтаря. Или ещё чего-нибудь. Но потом, когда проходит празд-
ничная служба (а она на неё и не всегда попадает, работает), то
она чувствует у себя в душе просто именины сердца. Вот и всё.
Послушание у сестёр
Конечно, собирать грибы любит каждый. Но это не всегда
возможно. Как-то раз Юлия ходила вокруг горного храма и
увидела красивый белый гриб. Взяла и сорвала его. Принесла и
показывает сёстрам в трапезной — смотрите, какой красавец. А
они говорят: да, мы его видели. Юлия спрашивает: а почему не
сорвали? Сёстры ответили: нас не благословили. Вот и в любом
деле они спрашивают благословления.
Хлеб
Иван хотел стать поэтом. Он говорит: я могу сочинять
стихи, целыми тетрадями. К дню рожденья или на свадьбу. Мне
это легко. Вижу — одно слово с другим рифмуется, и ставлю. Я
даже хотел стать поэтом, показал стихи батюшке. Но отец
Леонтий сказал: нет, Иван, в поте лица своего будешь зараба-