Фотография Архимеда
Шрифт:
Откровенно говоря, они все решили вчера. Надо было узнать у Александры Ивановны, не брал ли книгу еще кто-нибудь, кого она не записала в формуляр. Бывает, наверное, в библиотеках такое. Приходит знакомый и просит новую книгу "на денек". Разве знакомому откажешь? А у него формуляра нет. Он даже в библиотеку не записан...
Конечно, сходить в библиотеку Андрей мог и один, но они все-таки договорились встретиться, потому что вдвоем было интереснее.
Андрей сидел в читальном зале и перелистывал журналы, разложенные по круглому столу. Напротив него сидели две старушки пенсионерки, разглядывали картинки в "Огоньке" и перешептывались о чем-то.
Когда в зал вошла Люда, старушки разом повернули головы в ее сторону, потом в сторону Андрея, потому что Люда улыбнулась ему и сделала рукой что-то вроде салюта, а потом наклонились к своему "Огоньку" и, сдвинув головы, зашептались еще оживленнее.
Люда подвинула стул и села рядом с Андреем.
– Давно ждешь?
– спросила она.
– Недавно.
Он взглянул на старушек. Чего они шепчутся? Делать им нечего. Сидели бы дома да пили чай...
– Александра Ивановна здесь?
Он кивнул.
– Андрюша, а если никто больше не брал книжку?..
Он пожал плечами.
– Не мог же снимок появиться ниоткуда!
Старушки опять подняли головы.
Он встал.
– Идем к Александре Ивановне.
В этот момент отворилась дверь и вошла Александра Антоновна.
– А, Степушкин!
– сказала она.
– Весьма кстати. Почему ты ушел с уроков в тот день, когда в школе был твой отец?
Андрей почувствовал, как тяжелая горячая волна ударила в щеки.
"Для чего?
– подумал он.
– Неужели она не видит, что я не один? Неужели она не понимает?"
– Почему ты молчишь?
– Потому что не хочу отвечать!
– сказал Андрей, холодея от собственной дерзости, и, круто повернувшись, вышел из читальни на улицу.
Люда догнала его у сквера Победы.
– Кто это такая?
– спросила она.
– Наш завуч.
– У нее что, немножечко не того?..
– Люда покрутила пальцем у своего лба.
– Наоборот, - хмуро ответил Андрей.
– Это одно и то же, - махнула рукой Рагозина.
– Если бы она была нормальной, она никогда так не поступила бы. Для каждого разговора есть свое время и свое место. В середине века это знали даже неграмотные.
В сквере не было ни души. Голые деревья, неподвижные, словно выкованные из чугуна, тянули в мутное белесое небо узловатые руки. Рядами проволочных заграждений стояли кусты.
– У меня всегда так получается!..
– вдруг с отчаяньем сказал Андрей.
– Что?
– Вверх ногами. Хочу сделать нормально, а получается вверх ногами. Всю жизнь так...
– Даже "Космос"?
– Ну... "Космос" другое дело. А остальное...
– В таком случае у меня тоже все вверх ногами, - сказала Люда.
– Сначала я хотела стать балериной, потом инженером-химиком, потом ботаником.
– А сейчас?
– Историком. Знаешь, где я хотела бы пожить? В Голландии тысяча шестьсот семьдесят второго года.
– Почему тысяча шестьсот семьдесят второго?
– Потому что в это время там вывели черный тюльпан. Ты не представляешь, что там творилось! Какие торжества были! И еще мне хотелось бы стать врачом... А в конце концов ничего путного из меня не получится. Так говорит мама.
– Из меня тоже, - сказал Андрей.
– Что в школе не случится, я почему-то оказываюсь замешанным. Не хочу, а оказываюсь...
Они медленно шли по боковой дорожке вдоль ограды, и Андрей думал, что Люда одновременно похожа и на девочку, и на взрослую и, конечно, она лучше всех других девочек в мире.
– А спросить?!
– вдруг воскликнула Люда.
– Вот люди! Мы так и не спросили у Александры Ивановны про книжку! Андрюша, подожди меня здесь! Я сейчас все узнаю! Через десять минут! Держи!
Она бросила ему свой портфель и помчалась к выходу из сквера.
* * *
Неизвестно, кто в классе пустил этот грязный слух. Это мог сделать Женька Трифонов, которого в школе называли "информатором номер один", или Венька Окулов, который любил придумывать разные небылицы и потом сам свято в них верил.
Да какое значение теперь имело - кто? Слух-то был пущен!
На второй перемене в класс ворвался Гришка Афонин, вскочил на парту и заорал:
– Мальчишки! Хотите новость? Наш Степушкин влюбился!
– Степушкин?
– ахнул кто-то из девочек.
– Честное слово! Вчера вечером его видели в сквере Победы с какой-то девицей. Знаете, что они делали? Никогда не угадаете!
– Афонин приложил ко рту ладонь и сказал, понизив голос: - Об-ни-ма-лись!
– Гы-гы!
– грохнул класс.
Десять пар глаз уставились на Андрея. Десять ртов искривились в противных усмешках.
Андрей встал, чувствуя, что сейчас произойдет что-то страшное. Пол покачивался под ногами, как палуба корабля.
Не говоря ни слова, подошел к Афонину и сдернул его за ногу с парты.
– Ты чего?!
– закричал Афонин.
– Трепло несчастное!
– сказал Андрей, подтянул его за рубашку к себе и ударил в лицо с такой силой, что хрустнули пальцы.
Гришка Афонин обмяк, медленно опустился на колени в проход между партами и вдруг, странно булькнув, повалился набок. Алыми брызгами разлетелась по полу кровь.
И тогда страшно завизжали девчонки.
* * *
"Надо постучать посильнее", - подумал Андрей.