Фотосессия в жанре ню

Логунова Елена Ивановна

– Вот! Кожаный, длинный, он-то получше будет, чем веревка! Вяжите его, вяжите! А то ишь, чего удумал, ирод, маньячить в приличном доме!

С учетом наплыва нежданных гостей этим вечером чай в фамильной резиденции Романчиковых пили в гостиной. К чаю были поданы остатки мамулиной выпечки, сырные и колбасные нарезки из свежезакупленной партии провианта, деревенское сало и антидепрессанты – самогон или валериановые капли, на выбор. Презрев условности, Ольга Павловна впервые в жизни выбрала самогон.

Майкл Суворин к чаю зван не был. Его уже привечали

в отделении. Оля искренне надеялась, что после того, как настоящие сыщики досконально разберутся в криминальной истории с двумя убитыми девушками и одной едва не убитой, в баскетбол Майкл Суворин будет играть только на тюремном дворе.

За столом собрались все без исключения Романчиковы, Малинин, участковый и бабка Семина, избавиться от которой можно было бы лишь путем ее убийства, на что в данный момент никто пойти не смог.

Посреди стола экзотическим подобием новогоднего дерева высилось принесенное Малининым растение. Галина Викторовна смотрела на него с нескрываемой нежностью, периодически вытирая глаза, неудержимо слезившиеся не то от созерцания ослепительного цветка, не то от умиления. Интересный мужчина Андрей Петрович Малинин сидел на диване бок о бок с хорошей девушкой Ольгой Павловной, и ее любящая родительница сердцем чувствовала, что у ее дочки появился реальный шанс перейти из категории старых дев в гораздо более престижный разряд замужних дам!

Саму Ольгу Павловну матримониальные планы в этот момент волновали ничуть не больше, чем поурочные. Охвативший ее душевный подъем был сродни тому возбуждению, которое охватывает запойного читателя на последних страницах увлекательного романа. Оле не терпелось раскрутить эту детективную историю до самого конца!

О смерти Веры Репкиной она рассказала коротко, не вдаваясь в подробности, чтобы не шокировать своих престарелых слушателей – бабушку и деда – и не развращать несовершеннолетних – родного и двоюродного братцев.

Зато тему убийства Даши Елиной сказительница Романчикова раскрыла полностью.

– О том, что Елка попала в больницу, Суворин наверняка узнал от кого-то из соседей. Баба Женя многословно жаловалась на беду, приключившуюся с ее любимой внучкой, каждому, кто готов был ее выслушать, а желающие посплетничать в нашем доме имеются, – уверенно сказала Оля, и бабка Семина независимо вздернула нос. – Узнав, где находится Елка, Майкл явился навестить ее – с сигаретами для перекура и фальшивой минералкой для убийства. Он знал, что с похмелья Елка хлещет воду литрами, и не ошибся в расчетах. Дашка действительно хлебнула смертельную дозу уксусной кислоты.

– Какой ужас! – совершенно искренне сказала бабушка, хлопнув деда по запястью. – А ты, Петрович, рассол из-под маринованных огурцов пьешь, как лошадь! Смотри: тоже загнешься, как эта девочка!

– Юрий Саныч, а эксперты докажут, что в больничной пепельнице имеется окурок Суворина? – обеспокоенно спросила Оля участкового.

– Докажут, девочка, докажут, – заверил ее майор.

– Вы бы видели ту пепельницу! – пробормотал Малинин. – Экспертам придется потрудиться…

– Это

их работа! – окоротила его Ольга Павловна.

– А у Дашеньки, видать, совсем память отшибло? – укоризненно поцокала языком Галина Викторовна. – Неужели она не помнила, что это Миша оставил ее в сугробе замерзать?

– Не помнила, – подтвердила Оля. – Ни Мишу не помнила, ни сугроб! Бог ее знает, что она в этом клубе пила!

– Смотри, Петрович… – снова начала бабушка.

– Не буду! – поспешно согласился дед. – Не буду я, мать, ничего такого пить! Только нашу проверенную самогонку.

– Ну, царствие небесное бедным девочкам! – примирительно сказал папуля, и все молча выпили – кто самогон, кто чай, кто валериановые капли.

– А как же ты, Оленька, догадалась, что это Миша во всем виноват? – спросила Галина Викторовна.

– Да, как ты догадалась? – встрепенулся Малинин.

– По апельсину, – охотно объяснила Оля. – У Елки, если кто не знает, была привычка непременно брать с собой на дорожку хоть какую-то еду. Лежа на снегу, она держала в руке апельсин. Но в клубе той ночью из цитрусовых были только мандарины!

– То есть апельсином она разжилась в другом месте! – сообразил братец Костик.

– Совершенно верно, – кивнула Оля. – В джипе Суворина! Только это был не апельсин.

– Как это – не апельсин?! Я его своими глазами видел! – возразил Малинин.

– Что ты видел? Плотный шар размером примерно с кулак, оранжевый и пупырчатый, верно?

– Верно, апельсин!

– Это был не апельсин, – повторила Оля. – Это был сувенирный баскетбольный мячик! Он висел у Майкла в машине. Елка спьяну приняла игрушку за апельсин, сдернула ее со стекла и унесла с собой, а Суворин этого не заметил.

– Но он же ее раздевал! – встрепенулся Андрей. – Как мужик мог раздеть девицу, не увидев, что у нее в руке? Он же не слепой!

– Не думаю, что Елку ему пришлось раздевать, – неохотно сказала Оля.

– Небось сама из одежек выпрыгнула, шалава! – подтвердила Галина Викторовна и тут же сделала постное лицо и перекрестилась: – Прости, Господи, что сказала такое про покойницу…

– А ты, значит, заметила, что у Мишки в джипе оранжевого мячика уже нет, и сразу же обо всем догадалась, молодец! – похвалил сестру Костик.

– Не обо всем и не сразу. – Оля покачала головой и посмотрела на кузину: – Любаня! Объясни, ради бога, зачем ты напала на меня в подъезде?!

– Люба на тебя напала?! – дружно удивились Романчиковы.

– Напала, – подтвердила Оля. – Подкараулила меня в подъезде, когда я возвращалась домой, и нахлобучила мне на голову большой мешок из магазина обуви. Любаня себе там сапоги купила, помните? – Она перевела укоризненный взгляд на сестру и объяснила: – В мешке остался маленький пакетик с селикогелем, какие кладут в коробки с новой обувью. Я сначала не поняла, откуда у меня соль в волосах. Только сейчас дошло.

– Люба! – отложив вилку, строго сказала тетя Тома. – Вы же с Олюшкой сестры! Зачем ты это сделала?!