Фотостудия
Шрифт:
– Да нет же, я про песок, – сказала она, пролетая мимо. – Мне нужно знать, как ты его занесёшь и как вынесешь. И как много его надо, – добавила она, развернувшись и вздёрнув правый указательный палец вверх.
Посмотрев несколько секунд на Женю, она снова крутанулась и устремилась вперёд. Женя с энтузиазмом рванулась к Олесе.
– Да всё просто! – выпалила она, разведя руки в стороны. – Смотри: я беру твой маленький зал, заношу туда плёнку, ну, которой теплицы ещё накрывают, и раскладываю на полу. По краям можно сделать какие-нибудь бортики. Из досок. Но это неважно, песок всё равно будет в центре.
Олеся сложила руки на груди и погладила себя по подбородку.
– Ну, не знаю. А вдруг дырка какая-нибудь или щель. Что тогда? Куча песка по всей студии! – сказала она, снова задрав правый указательный палец вверх.
От нетерпения Женя чуть не заревела. Она, сама того не сознавая, даже слегка задёргалась, стоя на месте. Олеся ускользала у неё из рук – как иронично – словно песок.
– Да я же говорю, я всё уберу! И про дыры я подумала. Будет несколько слоёв плёнки, все сразу они не протрутся. Да они вообще не протрутся! По плёнке будет ходить только модель. И та – босиком!
– А песка-то сколько будет? – спросила Олеся.
Женя поджала губы и пожала плечами. Задрав глаза вверх, она покачала головой и выставила правую ладонь на уровне своих бёдер.
– Вот столько примерно, – сказала она смущённо.
Олеся опустила руки и, погладив себя по бёдрам, скривив губы, посмотрела по сторонам.
– Жень, я знаю, ты хороший человек, ответственный человек, – сказала она, вновь задрав указательный палец, – но всё это… Мне ещё не хватало выяснять отношения с владельцами центра. Прости, я не могу.
Жене показалось, будто она, как свеча во время пожара, за долю секунды отекла на пол. Натянув на лицо улыбку, она кивнула и стала разворачивать дождевик.
– Ладно. Прости, что побеспокоила, – сказала она и направилась к выходу.
Дождь продолжал поливать с таким обилием, будто надеялся, что от такого количества воды в городе осенью вырастут цветы. Капли долбили по крышам, окнам, асфальту, машинам, стеклоочистители которых еле успевали протирать окна, с такой силой, словно тысячи барабанов одновременно играли каждый свою партию, подключённые к профессиональным концертным колонкам. Женя в своём розовом дождевике стояла на лестничной площадке возле входа в торговый центр. Здесь, с закрытыми глазами погружённая в грохот капюшона, по которому стучали капли, она чувствовала себя в безопасности. Ей казалось, что внешнего мира нет. Есть только она и всеполивающая вокруг вода… Хотя, конечно же, в глубине души она знала, что внешний мир есть и этот мир требует от неё решений и действий, на которые у неё уже…
Женя тяжело вздохнула и открыла глаза. Нужно было двигаться к остановке, иначе она могла вымокнуть до основания. Вода уже начала медленно просачиваться за шиворот. Как только она собралась сделать первый шаг, почувствовала, что не может себе этого позволить. Стоило ей только поднять ногу, как она тут же могла свалиться на площадку. Да ещё и скатиться вниз по ступенькам, не дай Бог. Она вдруг поняла, что внутри больше нет опоры. Внешняя оболочка есть, но то, что держало, сохраняло ей форму, пропало. Женя почувствовала себя рекламной фигурой-зазывалой, которая болтает рукой и всеми остальными частями тела под давлением воздуха, задуваемого мотором. Только вот теперь этот воздух куда-то исчез. Женя закрыла глаза и снова вздохнула полной грудью. Собрав остатки воли в кулак, она открыла глаза и пошла к остановке, словно тяжелоатлет, несущий штангу над головой. Таким тяжёлым показалось ей собственное тело.
На полпути она усмехнулась. Надо же, чего-чего, а вот полного провала она не ожидала. Она была уверена, что переговоры будут сложными, она бы и сама на месте владельцев студии изначально заняла бы позицию «нет», но, в конце концов, кто-нибудь из них согласился бы. Она была в этом абсолютно уверена. По-другому просто и быть не могло! Однако… Женя снова усмехнулась.
Перепрыгнув большую лужу, но всё равно угодив в её край, она зашла на остановку и встала под козырёк, где уже громоздились несколько человек. В её взгляде появилась озадаченность. Вряд ли, конечно, владельцы других студий разрешат. Она уже обошла тех, с кем у неё были на самом деле хорошие отношения. Остальные же… нет. Можно, конечно, попробовать позвонить, но что-то подсказывает, что ничего из этого не выйдет. Значит, придётся возвращать людям деньги. Женя закрыла глаза и вздохнула.
Внезапно ей стало особенно отвратительно. Люди ведь из других городов приехали! С ними получилось вообще некрасиво. И в следующий раз они уже точно не приедут. Малейший шанс, может быть, и есть, но… Что, если им компенсацию какую-то заплатить за проживание?.. Ох, дорого выйдет. Женя снова тяжело вздохнула. Или, может, подарок какой… Только тогда и остальным тоже надо. Обидятся. Наверное. Да-а-а, ещё пара таких мастер-классов и можно разориться.
Ладно, надо всё объяснить, извиниться, вернуть деньги и предложить компенсацию за проживание. Половину суммы. Наверное. Возьмут – хорошо, не возьмут… Спасибо, что не разорили. Женя улыбнулась.
Подошёл её автобус, двери открылись и она, заскочив внутрь, опять встала возле окна, взявшись за поручень. Снимать дождевик она не собиралась т.к. люди рядом всё равно были мокрыми, а она под дождевиком всё же достаточно сухая.
Чёрт! Ещё же модель! Женя, закрыв глаза, тяжело вздохнула, схватившись рукой за голову. Двери закрылись, электронный женский голос объявил следующую остановку и автобус тронулся с места.
С наступлением вечера дождь, как будто сжалившись над людьми, перестал наседать и придавливать к земле своими тяжёлым ударами, убавив мощность до уровня «морось». Из-за этого на улице всё было как будто размыто, смазано, приглушённо. И только крупные капли воды, падающие с крыш, разрезали эту глухоту звонкими хлопками, похожими на треск разбившегося стекла.
К остановке подкатил синий автобус, двери распахнулись и из центральных вышла Женя в своём розовом дождевике. Всё её тело ломило, за шиворот подтекала вода, из-за чего она постоянно вздрагивала, в груди саднило, будто её порезали изнутри. С опечаленным лицом она подошла к светофору, остановившись на самом краю тротуара, где её легко мог сбить проезжающий мимо автобус. Но, погружённая в своё отчаяние, она об этом даже не подумала. Когда загорелся зелёный, она поплелась на другую сторону дороги.
В подъезде почему-то не было света. Странно, обычно, как только спускались сумерки, Светлана Георгиевна, живущая на первом этаже, всегда включала его. Она всегда очень внимательно следила за этим т.к., по её словам, боялась, что в темноте с её больными ногами может грохнуться со ступеньки и больше не встать. Раньше Женя обратила бы на это внимание и наверняка зашла бы к соседке узнать, в чём дело, всё ли с ней в порядке, но сегодня… Сегодня она просто стояла в темноте на первом этаже возле ступенек в мокром дождевике, капли с которого то и дело закатывались за шиворот, и не могла сделать шаг, чтобы подняться на свой второй этаж. Она подумала о Косте, Максиме и пушистом вредном, но всё равно милом коте Марсе. Все они сейчас были дома и Женя улыбнулась.