Фраер вору не товарищ !
Шрифт:
– Ты его узнаешь, если я тебе его покажу?
– медленно с расстановкой произнес Махров.
Мятый враз успокоился и, кажется, перестал дрожать. Понял, что бить не будут.
– Конечно, Сергеич! О чем речь! Когда прикажете. Мне его узнать, раз плюнуть. Я его через шесть лет узнал, а сейчас-то! Мы же с ним вчерась хлопнули по рюмашке. Вот он тута за столом сидел. Скажи, Карась. Как это я не узнаю...
– Ну сидел, сидел, - проворчал старый вор.
– Худой, с фингалом...
– Короче, - прошипел Махров и отошел от Мятого, оставив его в покое.
Мятый
– Хватай его под мышку и тащи в машину, - сказал Махров Витьку. Тот молча кивнул и двинулся на Мятого.
Вид его свирепой физиономии заставил воришку снова затрепетать.
– Зачем? Ничего не надо! Я сам пойду. Что мне стоит? Что я, до машины не доковыляю?
– Мятый прижался к стене, обошел Витька стороной и быстренько направился к двери. Тот хмуро следил за ним.
– Поехали с нами, Петрович, - предложил Махров старику.
– Кажется, большое дело наклевывается. Если этот парень точно спец, будем хату брать. Ну, что, ты согласен?
Карась почесал затылок. Схватил стакан с остатками водки, одним глотком выпил его и, сунув в рот кусочек хлеба, медленно зажевал.
– Да я-то согласен, если дело стоящее. Чего не согласиться? Главное, чтоб этот спец фуфлом не оказался.
Он быстренько накинул потрепанную куртку, и когда все вышли, тщательно закрыл дверь квартиры на два массивных замка, словно боялся кражи.
Андрей и Люська в это время сидели в кухне и ужинали, как добропорядочные супруги в лучшие годы совместной жизни. Но спокойно сидел один Андрей, уставившись в тарелку и тщательно пережевывая недоваренные пельмени из пачки. Или делал вид, что спокоен. Люська же трепетала, как осенний листок на ветру, содрогаясь от предчувствия неумолимо надвигающегося кровопролития. Чего-чего, а этого она не выносила и всячески избегала. От осознания того, что все произойдет сейчас у неё на глазах, кровь стыла в жилах.
– Вкусно?
– спросила довольно ехидно.
Андрей поднял голову, слегка улыбнулся, пытаясь подбодрить её, а заодно и себя.
– Очень! Ко всем твоим замечательным качествам красивой женщины можно добавить ещё одно - ты отлично готовишь.
Люська возмущенно вздохнула и посмотрела на него с плохо скрываемой злостью.
– Ты что, издеваешься надо мной?
– Ну что ты, Люся, даже не думал!
– Нет, ты можешь вот так спокойно сидеть и жрать эти куски кошатины, не думая даже о том, что это последний ужин в твоей жизни?
Андрей проглотил пельмень и аппетитно причмокнул.
– А что? По-моему, вполне съедобное варево. Вот ещё бы сметанки...
– Перебьешься... Могу ещё добавить эти огрызки, если они тебе так понравились.
– Она вскочила из-за стола и насыпала ему в тарелку оставшиеся пельмени, плавающие в холодной воде.
– У меня бы кусок в горле застрял!
– Тебе жалко, что ли?
– Мне жалко? Да ешь, сколько влезет, мне-то что! Хочешь, ещё курицу пожарю? Просто возиться неохота. Могу накормить тебя до отвала. Последнее желание умирающего - закон. Ты себе решил, да: на тот свет с полным желудком?
– Рано хоронишь, Люсь, - сказал он, даже не изменив тона и скорости жевания.
– Мы ещё на нашей свадьбе погуляем!
Она хотела послать его подальше и уже открыла рот, как вдруг загремел звонок. Хамский, грубый, неумолимый. Люська вздрогнула и затрепетала ещё сильней. Просто затряслась нервной дрожью. Андрей спокойно сидел и жевал себе, как ни в чем не бывало.
– Это они!
– сказала она, с трудом поборов первый испуг.
– За тобой пришли! Сейчас тебя так расцелуют, что живого места не останется. Можешь быть уверен, у них любовь крепкая. Кого полюбили, то все, до могилы. А это у них не задержится. Вот сидишь жуешь, а через полчаса уже надо на венок скидываться.
Звонок продолжал неумолимо греметь на всю квартиру.
– Открой, - сказал он.
– Не заставляй людей ждать.
– Может, ты сам откроешь?
– предложила она.
– Они ведь к тебе пришли. Я-то им не нужна. Махров уже получил от меня все, что хотел.
– Я не могу, - он покачал головой.
– Я здесь никто. А ты хозяйка. Это ты должна встречать гостей хлебом с солью. Я открою, а ты скажешь потом, что я вожу в твой дом всякую шваль.
Пока они препирались, в дверь стали стучать. За ней послышались грубые выкрики и крепкие выражения. Но дверь была стальная, ничем не пробьешь, только разве динамитом, да, наверное, его не оказалось под рукой.
– Я открываю, - произнесла Люська торжественно и спокойно, как будто собиралась открыть бутылку шампанского.
– Давай, давай, а то они сейчас себе кулаки порасшибают, - пробормотал Андрей.
Люська протопала в прихожую, открыла внутреннюю дверь и щелкнула замком на стальной. Дверь распахнулась в одно мгновение. За ней торчал разъяренный Махров, за его спиной громоздился Боксер со зверским выражением на лице, а по бокам ещё двое: коренастый старик с седой головой и невзрачный мужичок с подбитым глазом.
– Чего вы раздубасились?
– заголосила Люська.
– Его нет! Он ушел! Я спать ложусь! Уходите!
Махров оттолкнул её в сторону. Она отлетела от двери, как мячик. Мужички ввалились в квартиру, как к себе домой, не обращая внимания на её призывы. Махров пробежался по комнатам и, никого не обнаружив, заглянул на кухню.
Андрей спокойно сидел за столом и невозмутимо резал хлеб большим кухонным ножом. Он исподлобья посмотрел на Махрова и принялся резать новый кусок.
Мужички подтянулись за командиром, просочились на кухню и встали по шеренге, разглядывая невозмутимого парня. Что-то было в его поведении спокойное и уверенное, и это сразу почувствовал Махров. В глазах паренька он не увидел страха. К тому же у него в руке поблескивала длинная и тонкая полоска стали, а её вид действует на людей сидевших завораживающе.