Фраер
Шрифт:
– Блять!
* * *
Через несколько дней Бревнова из БУРа дёрнули на этап с вещами. Зэки спорили о том, куда его отправляют. В Чечню или на раскрутку за захват заложника.
Мнения разделились, половина склонялась к первому варианту. Другая половина, состоящая из наиболее злобных, хотела нового срока.
Черту подвёл Асредин: "Конечно в Чечню»- Авторитетно заявил он.- «У Рокоссовского из сидельцев вся армия была. А, что?.. Зэк это уже готовый солдат. Можно даже не переодевать. Разница небольшая: те же кирзовые сапоги, что и у солдата, зимой — та же шапка на рыбьем меху, в любой сезон — бушлат, который от солдатского только и отличается, что цветом. И там и там относятся как к скотине. Можно даже не кормить».
Больше всех о Душмане переживал Дулинский. Вот и пойми после этого людей.
Через много лет я узнал, что Душмана не освободили. И не отправили воевать в Чечню. Он стал постоянным пациентом психиатрической клиники. В редкие месяцы, когда его выпускали из больницы, бывший воин-интернационалист бродил по деревне и разговаривая сам с собой собирал на пропитание поминальные объедки на местном кладбище. Гвардии сержант Бревнов проиграл свой последний бой.
* * *
Я таращился в потолок. Думал. У меня зрел план.
Надо перетащить к себе Гену, вязальщика сеток. Освободить от других обязанностей, создать условия. Выделить чай. Пусть вяжет! Половину оставлять ему на отоварку. Остальное толкать на сторону.
Прибежал Женька.
– Там какой то бушлат пришёл. Тебя спрашивает.
Это вчерашний парень, которого вчера тестировал Ара. Владик! Ему восемнадцать лет. По детски оттопыренные уши и большие несчастные глаза.
Сел за угон машины. Хотел покатать девушку.
Я сказал.
– Мне нужен уборщик. С отрядником вопрос решу. С утреннего просчёта до отбоя будешь находиться здесь. Никто не тронет. Но если засунешь жало в чью- нибудь тумбочку без спроса, задушу как Дездемону. Согласен?
Через час полы в отряде сияли чистотой. Барак был пуст. Расконвойка была на работе за зоной.
Владик босыми ногами стоял на полу и протирал газетой оконные стекла.
Я сказал:
– Молодец! Прилежный. Перекури пока. Возьми у Женьки чаю на чифир.
Тонкая кожа на щеках запунцовела. Владик подобострастно вышел из комнаты на цыпочках.
* * *
Среди лагерной босоты верхом шика, считалось иметь золотую коронку на переднем зубе, так называемую «фиксу».
Золота в зоне нет. Но зэк изобретателен. В камере штрафного изолятора умудряется прикурить от лампочки. Или добыть огонь трением. Вскипятить воду в полиэтиленовом пакете.
Изобретателен он не потому, что любит изобретать, а потому, что жизнь у него скотская. Его постоянно всего лишают- свободы, жратвы, баб. Вот и приходится доставать всё из ничего.
При изготовлении коронок в лагере широко использовали рандоль. Это бериллиевая бронза, которая есть в медицинских ванночках, применяемых для кипячения шприцов.
Его называют также цыганским золотом, потому что цыгане используют этот материал для надувательства людей.
Процесс изготовления коронок в зоне прост. Никелированное покрытие с ванночки снимают на наждаке, потом с помощью молотка, отвёртки или сверла нужного диаметра делают коронки.
Вечером в барак пришёл Витя Жевело. В прошлом водитель- дальнобойщик, переквалифицировавшийся в дантиста. Жилистый, как старая верёвка, маленький и худой как хорёк. Все зубы у него все вставные, рандолевые. Поговорка- сапожник без сапог не про него. Жевело осудили за тяжкие телесные. Вернулся из поездки, а жена с любовником. Банальный треугольник, неоднократно описанный в литературе.
Этаж был первый. Но добежать до окна прелюбодеи не успели. Жевело рубил их кухонным топориком для рубки мяса. Потом, когда тела перестали шевелиться, обманутый муж подошёл к накрытому столу, выпил остатки водки и вызвал милицию. Скорая приехала через пятнадцать минут. Жена и любовник выжили. Вите дали двенадцать лет.
Пока стоматолог- любитель доставал из своей сумки плоскогубцы и набор отвёрток Женька нервно посмеивался. Но когда он достал напильник с пластмассовой ручкой, Женькин лоб покрылся испариной.
Витя начал обтачивать зуб. Всё время, пока он точил, Женя сидел вжавшись в табуретку и обильно потел.
Потом Витя сделал слепок куском пластилина и ушёл.
На следующий день посадил коронку на фосфат-цемент и получив оплату удалился в свой барак.
Счастливый Женька улыбался во весь рот. Фикса блестела, как начищенный самовар.
Вечером к нам зашёл Юра Чиж. Посмотрел на довольное Женькино лицо. Сказал:
– Если ты не будешь чистить зубы два раза в день, твой самовар начнёт окисляться. Ты начнёшь худеть. Потом станет болеть желудок. У тебя будет язва. А может быть даже и рак.
Но это ещё не всё. А когда ты освободишься и снимешь это своё рыжьё, то под ним будет почерневший зуб с кариесом. И и ты его уже никогда и ничем не отбелишь.
Женькин праздник был испорчен. Он наверняка считал себя идиотом.
* * *
Зэк, чтобы выжить должен обладать чутьём как у зверя. Я видел, что отрядник старается зайти к нам ближе к обеду. Бережливый Женька ворчал:
– У нас самих из жиров осталась одна соль! Ему что, жена денег на обед не даёт?
Капитан Плетнёв мечтал о подполковничьей должности начальника отдела воспитательной работы. Переживал. Терзался. Плохо спал. Намекал мне на скорые перемены в своей судьбе.
С учётом перспективы и будущей карьеры, для отрядника всегда был припасён стакан чая и бутерброд с колбасой. В крайнем случае тарелка с жареной картошкой. Благо, что картошку с луком расконвойники нам завозили с хоздвора мешками.
Копчёную колбасу заносили со свиданок и берегли для отрядника. Не отказывался он и от шоколадки или конфеты. Прятал в карман шинели. Говорил:
– Это для лапочки- дочки.
Я его не осуждал. Ребёнок, это святое.
Эта поганая дипломатия была мне не по душе. Но любой мент, в том числе и отрядник может шмонать тебя по десять раз на дню. Наш не сворачивал нам кровь мелкими придирками, не выворачивал тумбочки.
При плановом шмоне я встречал ментов у входа. Пока забивал им баки разговорами, Женька варил чай и резал колбасу на бутерброды. Посидев с полчаса, менты уходили с чувством выполненного долга. Обыск произвели. Замечаний нет. С пользой для организмов провели время. В тепле. За приятной беседой.