Фрагмент
Шрифт:
* * *
Сударыня!
Я отдаю себе отчет в том, что мое предложение сколь же нелепо, столь же и обычно для особы моего положения, в адрес особы положения Вашего. Однако я спешу упредить какие-либо опасения на этот счет. Мне совершенно необходима встреча с Вами для беседы и совета (и пусть сие не удивляет), поскольку я вижу Вас как единственного своего союзника в вопросе столь деликатном, что я теперь не могу доверить его даже несчастной и горячо любимой супруге моей. Положение, в котором она сейчас пребывает, понуждает меня избавлять ее, от каких бы то ни было волнений, а вопрос мой, между тем, требует немедленного рассмотрения. Я прошу о тайной встрече открыто (я даже не требую от Вас уничтожения
...Я оказался в душной комнате, слабо освещаемой несколькими свечными огарками в головах и ногах кровати. Он сидел на скомканной постели босой, в о д ной рубашке, спустив на пол худые ноги, покрытые темными выпуклыми венами, ожидая прихода смерти. Спутавшиеся волосы оттеняли бледное, покрытое ка п лями пота лицо с темными провалами, на дне которых еще блестели глаза. Он повернул ко мне голову, повелевая приблизиться. Я сделал это, опустившись п е ред ним на колени. Взгляд моего великого прадеда был полон отчаяния и боли. В ушах возник его хриплый г о лос:
– - прости меня...
– - мне? Вас? За что?
– я испугался, и чуть не отпрянул от него.
Страх мой, дремавший до сих пор, вдруг открылся холодом во всем теле и заставил одеревенеть, стянув губы судорогой молчания.
Потом глаза его подернулись искрой, и я перестал бояться. Новым чувс т вом стало благоговение. Сколь же велика, должна была быть угасающая се й час в нем сила д у ха, если мгновение лишь слабого отсвета ее так потрясало!
– - Много грешен я...
– он смотрел теперь будто внутрь меня, не отводя темных глаз и не позволяя двинуться с места.
– Много, ох много. Грехи мои столь мрачны и велики, что расплата за них лежит не только на детях моих детей, но даже на правнуках моих внуков... прости меня...
Я пытался понять его слова, но тогда мне не было это по силам...
О сути.
Вы, также как и любой разумный человек, понимаете, сколь мудрым бы ни было правление, ему всегда приходит на смену новое. Не людям, простым смертным решать, КОГДА это должно произойти. Отвратительные попытки переворотов и революций любого толка, даже в случае удач своих - являются удачами мнимыми. Эфемерность их побед доказывается одним и тем же исходом - сначала трагической гибелью вдохновителей, затем неудержимым террором в отношении наиболее преданных им. В итоге, у власти оказываются случайные люди. Хорошо, если "их" намерения... хотя, что значат "намерения"! Дорога в ад вымощена как раз лучшими из них! Не безызвестная нам с Вами революция в Европе - пример живейший. А вообще, милая, все это было еще до потопа. Поэтому все искусственные перемены, как бы "искусны" они ни были, лишь иллюзорно воссоздают "смену" царств. На самом деле, они являются, лишь временным "заблуждением". Нет, если уж говорить о революциях, или каких-то там подготовленных "переворотах", то те из них хороши, кои подавлены. Монарх извлекает для себя уроки в правлении, а достойное наказание виновников надолго отбивает охоту действовать "любителям" подобных приключений. Я кажется, отвлекся. Простите меня, если я выражаюсь сложно. Но видимо не в "элоквенции" мой талант.
– - ...я предал брата и сестру свою. Я вырвал из колыбели целые народы и заставил жить их не по духу им близкому, но по мыслям чуждым им. Я заставил трепетать их в страхе, зависимых от гордыни моей, прихотей моих, ярости и злобы моей, ибо цель моя казалась мне благой, а их сопротивление - леностью и дремучестью. Я убивал и калечил непокорных, радуясь правоте своей. Я убил сына своего, сына помазанника Божия. Руки мои, сдавив ему горло, услышали, как кровь стала, и жизнь его пресеклась. И я торжествовал! Я презрел законы, диктованные нам Богом. Я возомнил себя всемогущим...
Так вот, снова возвращаясь к мысли о "сменах", я повторяю - не людям это решать. Однако, случаются исключительные моменты, кои могут быть истолкованы как предзнаменования неких событий, выводы о которых не могут толковаться двояко. Об этом я и хотел бы беседовать с Вами. Мне известны ваши спиритические увлечения. Мне также известно, что они - не прихоть, не каприз, но результат осмысления прочитанных в большом количестве Вами книг на эту тему. Для меня, следовательно, человека также не равнодушного к подобным вещам (скажу более - серьезно относящегося к сему) это весьма важно. Я нахожусь в некоем затруднении. Мне было бы интересно и крайне важно (не говоря уже о срочности) Ваше мнение как бы "со стороны".
– - ...я построил город. Тысячи невинных, вколочены как сваи костьми своими, в болото под ним. Души их не отпетые вопиют! Я сделал его столицею. И предрек триста лет жизни ему. Он простоит триста лет... Твой отец искупал мои грехи. Скоро новое царствие, и твой черед искупления. Главное от тебя еще скрыто, и я не в праве сказать о нем сейчас. Прости меня, Павел...
Я рассчитываю на Ваше расположение ко мне, несмотря на нрав мой, уже давно ставший в определенных кругах "притчей во языцех". Надеюсь, что Вы не подвержены влиянию расхожих дешевых сплетенок, витающих вокруг меня наподобие мошкары. Поверьте мне (я искренен сейчас как никогда), далеко не всегда я САМ господин самого себя! Достаточно иногда искры, чтобы я взорвался порохом, но как я сожалею об этом после! Как велики мои страдания здесь, известно по всей видимости, лишь одному мне. Но что проку в том! Все это относят на счет моего дурного характера. Однако сам я движим лишь желанием милосердия и доброй воли! Я представляю себе, какими необычными кажутся эти слова...
Но это так сударыня, уверяю вас, это так!
– - ...может быть, жил во мне "зверь, пришедший из моря"? помни о нем, Павел. Зверь не должен владеть тобой. Страшен человек, покоренный им. Неудержимы и ужасны тогда поступки его.
Он сделал мне знак удалиться. Я вышел из покоев и попал в залу, наполне н ную людьми. Я прошел мимо них, застывших в неподвижном ожидании, не зам е ченным. Многих из них я узнал. Анфилада комнат, по которым я шел, казалась мне бесконе ч ной. Я шел по ним, не останавливаясь, и не видя конца им...