Фракс на войне
Шрифт:
– Я вас знаю.
– Не думаю…
– Вы Фракс. Во время прошлой войны вы сражались в полку моего дяди.
– В самом деле? Я и не знал, что он…
– Молчать! – орет Марсий.
Сенатор необыкновенно высокий человек, так что ему не составляет труда пренебрежительно смотреть на меня сверху вниз.
– Помнится, дядя говорил мне о вас. Большую часть времени вы были так пьяны, что не могли держать копье.
– Какая несправедливость. Может, я пару раз и напился…
– В моей фаланге я не допущу пьянства, –
Центурион Гравий окидывает меня свирепым взглядом, и я начинаю припоминать все то, что не нравилось мне в армии. Приходится подчиняться воинской дисциплине, и командир может за непослушание незамедлительно вышвырнуть тебя вон. Как только попадаешь в боевое подразделение, твои гражданские права сильно урезаются.
Марсию все мало. Он протягивает руку и прикасается к моему плащу.
– Что такое? Теплый магический плащ? Вы пользуетесь заклинаниями, чтобы утеплять одежду?
Я очень смущен, на меня смотрит вся фаланга.
– Кто же идет служить в таком плаще? – ревет сенатор. – Это что, женский батальон? Вы не переносите холодной погоды?
Он подходит ко мне вплотную.
– У тебя будут неприятности похуже плохой погоды, толстяк! А ну снимай плащ!
Я делаю, как мне велят, проклиная судьбу за то, что она привела меня в фалангу Марсия. Этот человек просто мелкий диктатор и позор армии. Надо подумать, как перевестись в другую часть.
Начинаются учения. Молодые люди все делают не так. Они теряют свои копья во время наступления и цепляются щитами за других воинов, когда мы отступаем. Температура понижается. Марсий выкрикивает приказы и угрозы. Он не распускает нас, даже когда с затянутого тучами неба начинает сыпать снег. Я продрог до самых костей. На могиле Снежной Королевы и то, наверное, теплее. А как хорошо начинался день… Будь прокляты безмозглые солдафоны!
Когда учения наконец заканчиваются, уже темнеет. Холод стоит лютый. Я закутываюсь в плащ, но все магическое тепло из него ушло. Мы молча покидаем поле. Бывалые солдаты наверняка разделяют мои мысли – наша фаланга безнадежна, и у нас вряд ли есть время, чтобы исправить положение.
Я направляюсь от стадиона к городской стене. По дороге меня обгоняет консул Калий со свитой. Он проверяет, как идут дела с подготовкой армии. Из небольшого шатра доносится аромат вкусной еды. Ныряю туда и обнаруживаю шеф-повара Эрисокса, который вынимает из маленькой полевой печки теплые кондитерские изделия и кладет их на серебряную тарелку. Наш консул и во время путешествий любит хорошо поесть.
Повар узнает меня и улыбается.
– Занимаюсь своим расследованием, – вру я ему. – Общался с консулом.
Эрисокс, возможно, понимает, что я лгу, но не мешает мне взять несколько булочек.
Я быстро удаляюсь, жуя на ходу, и присоединяюсь к толпе, входящей в город через Восточные ворота. Надо сказать, булочки отменные. Шеф-повар консула умеет делать свое дело даже в походных условиях.
Множество людей направляются на юг, поэтому поймать ландус практически невозможно. Я уже настраиваюсь на долгую пешую прогулку до дома, когда замечаю служебную карету претора Самилия, стоящую возле городских ворот. Самилий возглавляет Службу общественной охраны. Я две недели не могу попасть к нему на прием в Обители справедливости. Уверен, он способен рассказать много интересного по поводу ареста Лодия. Однако, как и все другие официальные лица Турая, претор не желает меня видеть.
– Сегодня у тебя несчастливый день, Самилий, – бормочу я. – Если уж Фракс захочет встретиться с тобой, он своего добьется.
Берясь за ручку дверцы, я слышу внутри кареты голоса. Претор, безусловно, будет взбешен, когда увидит, как я вхожу без всякого уведомления и начинаю с ходу допрашивать его. Но мне так холодно, я так устал и разочарован событиями последних дней, что не прочь поцапаться с властями. Распахиваю дверь и врываюсь внутрь.
– Не надо пытаться протестовать, Самилий. У меня к вам несколько вопросов, и вы должны ответить на них, нравится вам это или нет. Сопротивление бесполезно…
Я умолкаю. Внутри восьмиместной кареты нет никаких признаков претора. Да и префектов с сенаторами тоже не видно. Ни одного высокопоставленного чиновника. В карете сидят Макри, Ханама, Лисутарида и еще несколько женщин. Они изучают свитки.
– Какого…
– Фракс! – восклицает Макри. – Что ты здесь делаешь?
– Как ты смеешь вторгаться сюда столь наглым образом? – спрашивает Лисутарида.
– Он постоянно так поступает, – взволнованно говорит Макри. – Всякий раз, когда я занимаюсь со своей группой грамматикой, он врывается в комнату и мешает нам.
Лисутарида окидывает меня холодным взглядом.
– Ты что, возражаешь против того, что Макри учит читать женщин Турая?
– В карете претора?
– Мы с претором инспектировали маневры, – объясняет Лисутарида. – Самилий попросил меня побыть здесь, пока он занят на поле. Тем временем женщины учатся читать, и никого это не касается.
– Убирайся к черту, – добавляет Макри.
– Но ты ведь умеешь читать? – неуверенно обращаюсь я к Лисутариде.
– Я помогаю Макри в ее патриотических начинаниях. Морикс, ты опять неправильно написала слово.
Теперь, когда в карете находятся восемь женщин и один довольно большой детектив, тут остается совсем мало свободного места. За моей спиной кто-то открывает дверь, что вызывает некоторую суматоху. Раздаются громкие голоса.
– Что все это значит? – вопрошает претор Самилий, влезая в карету. – Кто эти люди?
– Ладно, на сегодня хватит, – говорит Макри и выходит через другую дверь.
За ней карету поспешно покидают еще шесть женщин, оставляя меня и Лисутариду наедине с разгневанным претором.