Фракс на войне

Скотт Мартин

– Прошу прощения?

– Имеется в виду завещание Комозия. Вы подделали его, или, лучше сказать, кто-то сделал эту работу для вас. Гальвиний был прав – вы пытались завладеть принадлежащим ему наследством. В его распоряжении имелись свидетели и необходимые документы. Он собирался поджарить вас в суде.

Я ожидал, что Лодий начнет спорить со мной и все отрицать. Я ошибался.

– Вы абсолютно правы. Я приказал подделать завещание.

– Вы признаете это?

– Да.

– Но почему вы это сделали?

– Я нуждался в деньгах. Политическая кампания обходится мне очень дорого,

У популяров нет доступа к королевской казне.

– И вы решили завладеть чужим наследством?

– Можно и так сказать. Гальвиний был жалким паразитом, который нажил состояние, грабя бедных людей. Я счел, что могу обмануть его.

Сенатор Лодий смотрит мне прямо в глаза. Не скажу, что он слишком страдает от чувства вины. Думаю, ему вообще наплевать. Он холоден, как сердце орка. Таковы все политики.

– Вы по-прежнему отрицаете свою причастность к убийству Гальвиния?

– Да.

– Даже учитывая, что он собирался преследовать вас по суду за преступление, которое вы действительно совершили?

– Еще неизвестно, признали бы меня виновным.

– Скорее всего признали бы.

Сенатор пожимает плечами, ему не откажешь в самообладании.

– Вы не хотите, чтобы я занимался вашим делом, потому что мне все известно о завещании?

– Нет. Любой детектив узнал бы об этом. Я не хочу, чтобы вы работали на меня, так как вы неподходящий человек для моей семьи.

– Я не из тех, кто занимается подделкой завещаний.

– Но вы живете на дешевом постоялом дворе в округе Двенадцати морей в полной нищете. Помните, я посещал вашу контору?

– Хорошо помню. Вы пытались шантажировать меня.

Мне страшно хочется выпить пива.

– Не велите ли принести чего-нибудь выпить?

– Нет.

– Я полагал, что есть повод. Вы понимаете, что вас повесят?

– Возможно.

– Без сомнения. Дело о мошенничестве после смерти Гальвиния закрыто, но вас обвинят в убийстве. И вам не позволят удалиться в изгнание. Вы что, думаете покинуть город до того, как дело будет передано в суд?

– Мои дела вас абсолютно не касаются, детектив. Я настаиваю на том, чтобы вы оставили меня в покое.

Пытаюсь придумать, что еще сказать, однако ничего не приходит в голову. Так что я подчиняюсь сенатору, покидаю его кабинет и иду по коридору к парадному. Айварис поджидает меня там. Она с болью во взгляде смотрит на меня.

– Больше не приходите, – говорит она. – Считайте, что вы свою работу закончили. Я отказываюсь от ваших услуг.

Я покидаю дом, не попрощавшись. Стражники у ворот безучастно смотрят на меня, переминаясь с ноги на ногу. Морозит. Теперь меня отвергли и сенатор, и его жена. Я стою, не зная, что делать дальше. Глупо заниматься этим делом. Надо было еще раньше от него отказаться. Но я хочу знать, кто убил Гальвиния. Всю жизнь я страдаю из-за своего любопытства.

Необходимо навестить Лисутариду. Правда, она скорее всего будет или крайне занята, или не пожелает видеть меня. Без сомнения, чародейка все еще злится за те резкие слова, которые ей пришлось услышать в «Секире мщения». Будь прокляты женщины, в особенности колдуньи. Понимая, что стучаться трезвым в двери Лисутариды абсолютно бесполезно, начинаю искать таверну. В округе Тамлин их не слишком много, и мне приходится изрядно поколесить, прежде чем я нахожу соответствующее заведение. Там, как назло, полно сенаторских слуг. Я поспешно выпиваю пару кружек пива, беру с собой бутылку кли и ухожу. По дороге прикладываюсь к бутылке.

Настроение поднимается. Дойдя до аллеи «Истина в красоте», я становлюсь более добродушным и уже даже не злюсь на Лисутариду. Она не так уж плоха на самом деле. Храбро сражалась во время войны и хорошо заплатила мне за помощь в период выборов.

Неприветливая служанка проводит меня в приемную. В данный момент я крайне непопулярен среди слуг. Не знаю, что я буду говорить Лисутариде, но мне нужно убедить ее помочь мне своими чарами. Возможно, ей удастся обнаружить неуловимый свиток. Она – моя последняя надежда, и я даже готов просить у нее прощения за дерзкие слова, сказанные мной в «Секире мщения». Делаю еще один большой глоток бодрящего напитка и замечаю, что выпил уже полбутылки. Для крепких мужиков вроде меня это вполне нормально. Однако неопытным людям такая доза может повредить.

Минут через десять другая служанка ведет меня в любимую комнату чародейки, окна которой выходят в сад, покрытый снегом. Там есть пруд с рыбками. Богатые позволяют себе такие забавы. Можно угощать гостей рыбой из собственных водоемов. Это неизменно производит впечатление.

Хозяйка недовольно смотрит на меня.

– Лисутарида, мне нужна твоя помощь, – начинаю я, не мешкая. – Извини, что говорил с тобой грубо в «Секире мщения» прошлым вечером. Нужно было сдержаться. Хотя мое состояние тоже можно понять. Я был потрясен, увидев в своей конторе столько женщин. Любой удивился бы. Нельзя полностью винить меня. Хочу сказать, что я не очень-то люблю Ассоциацию благородных дам. Они – нарушительницы спокойствия. Допускаю, что у тебя может быть другое мнение. Так что хоть я тут и жертва, но, знаешь, кто старое помянет, тому глаз вон.

Чародейка, похоже, сбита с толку.

– К чему ты клонишь? – спрашивает она.

– Я прошу прощения.

– Что-то не похоже.

– Как еще должен извиняться человек, в чью квартиру врывается толпа гарпий, преследующих трудолюбивых граждан Турая? Черт возьми, кто разрешил вам приводить в мою контору кровожадных убийц и паразитирующих сенаторских жен? Им-то чего жаловаться? Они купаются в деньгах и проводят время с мускулистыми атлетами, пока их мужья заняты в сенате. Заявляю официально, что именно такого рода люди губят Турай. В прежнее время консул выслал бы большинство членов вашей группы из города.

Я делаю еще один глоток кли.

Лисутарида поднимает одну бровь.

– Ты все еще извиняешься?

– Так ты хочешь, чтобы я извинялся? Для этого ты и затащила меня сюда? Не я должен извиняться. Я хочу знать, что ты можешь сказать в свое оправдание.

– Ты пьян?

– Возможно. Не сомневаюсь, что, когда Ассоциация благородных дам придет к власти в городе, вашим первым актом будет закрытие таверн. Признай, что вы просто шайка лицемерок, которые постоянно критикуют меня…

– Мы никогда не упоминали твоего имени, – прерывает она меня.