Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире
Шрифт:
доказательства справедливости этих слов. Многие высказывания
сегодняшних руководителей немецкой дипломатии в связи с ролью франко-
германской пары свидетельствуют в пользу утверждения А.Гроссера. ФРГ
проявила большую заинтересованность в преодолении франко-германских
разногласий 1999-2001 гг. (по поводу финансирования
сельскохозяйственного рынка и реформы институтов ЕС). Рассуждения об
изоляции и ослаблении позиций Франции в Европе ставят германскую
дипломатию
ЕС, она не хочет брать на себя роль единоличного лидера сообщества, тем
более что её позиция обычно находит больше понимания у малых стран, а её
экономическое присутствие и политическое влияние в странах-кандидатах
гораздо сильнее, чем французское. Но в духе «самоограничения» она боится, 366 Grosser A. Leux statures internationales diffйrentes // La Croix.
– 2001.
– 31 octobre.
191
что мысль о её единоличном лидерстве может напугать её партнёров и тем
самым повредить её интересам в Европе. Й.Фишер заявил, вернувшись из
Ниццы: «Мы не можем позволить себе пересечь запретную черту, чтобы
перейти из европейской Германии в германскую Европу». Отсюда его
заинтересованность в сохранении франко-германского тандема и заявление, что «искушение изолировать Францию будет иметь фатальные последствия».
В той же речи министр иностранных дел ФРГ подтвердил мысль о различиях
французского и германского взглядов на Европу, высказанную А.Гроссером: « Для Франции Европа всегда была средством продвинуть свои
национальные интересы, в то время как для Германии Европа являлась
национальным интересом»367. В своё время искренность Вилли Брандта, исповедовавшего подобную позицию морального самоограничения, вызывала подозрения у Ж.Помпиду. Французские историки и аналитики
нередко возвращаются к понятию «неуверенность», отражающему
отношение во Франции к прочности франко-германского содружества.
Известный историк Ж.Сутту назвал свою книгу, посвящённую политико-
стратегическим франко-западногерманским отношениям, « Сомнительный
альянс»368. Специальный номер общественно-политического журнала
«Эспри», темой которого была современная Германия, назвали «Германия
наших сомнений», чтобы не называть «Германия тревоги нашей», перефразируя знаменитый роман Дж. Стейнбека369. Я могу только заметить, что «самоограничение» - понятие, бытующее в германской политике уже
полвека, но только полвека, и насколько оно станет константой
внешнеполитической идентичности Германии, можно будет судить через
поколения. Однако события начала 2003 года (общая франко-германская
позиция в иракском вопросе, январская декларация о тесном политическом
367 Le Monde, 17 dйcembre 2000.
368 Souttou G.-H. L’alliance incertaine . Les rapports politico-stratйgiques franco-allemands. 1954-1996.
– P. : Fayard, 1996.
369 L’Allemagne de nos incertitudes. Numйro spйcial. Esprit, mai 1996. На память сразу приходит название
романа Дж.Стейнбека «Зима тревоги нашей».
192
союзе) позволяют говорить о том, что через сорок лет после заключения
франко-германского Елисейского договора сотрудничество двух стран в
европейском строительстве остаётся важным вектором развития ЕС.
Останется ли он определяющим – зависит от новой расстановки сил в
Европе двадцати семи. Но уже сейчас можно утверждать, что сохранение
франко-германского мотора европейской интеграции более благоприятно для
выживания «европейской» Европы и для общей стратегии многополярного
мира.
193
ГЛАВА 4: ПРОБЛЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ ФРАНЦИИ В СВЕТЕ
МЕЖДУНАРОДНЫХ КРИЗИСОВ 90-Х ГОДОВ
1.Трансформация стратегической культуры Франции в середине 90-х гг
В начале 90-х гг., в связи с коренными изменениями геополитического
порядка, меняются роли практически всех актёров на международной арене, в
частности, роль Франции. Основные координаты её международного
положения были заложены в 60-е годы. Они определялись:
– обладанием собственным ядерным оружием,
– политическим строем новой республики с особой ролью президента в
иностранных делах,
– рамками холодной войны и биполярного миропорядка.
Кроме того, положение Франции мыслилось её правящими кругами в
тесной связи с определённой стратегической культурой, т.е. совокупностью
стратегических границ, в которых страна осмысливает свою историю1.
События к.80-х – нач.90-х гг. показали, что практически все эти координаты
нуждались в серьёзном пересмотре.
Ушла в прошлое связь проблем безопасности Франции с её географией, когда физическая открытость восточных границ делала её территорию
уязвимой для противника. По выражению Д.Давида, после 1945 г. противник
«покинул» Францию дважды: в 40-х гг. её «наследственный враг» - Германия
(ФРГ) становится её союзником, на рубеже 80-х-90-х распался Варшавский
договор. Если прежде, в течение веков французская дипломатия и оборона
были организованы вокруг вопроса о прямом соприкосновении с