Француженки не терпят конкурентов
Шрифт:
Может быть, ей пора начать считать овец.
Бесчисленных овец.
И пока она занималась этими ночными подсчетами, удрученный светский лев томился от жажды.
А неподалеку, в квартале Марэ [55] , Филипп Лионне стоял в одиночестве в своих апартаментах, прижавшись обнаженным плечом к оконному стеклу. Поразивший его кожу холод постепенно начал пробирать его до костей. Долго вглядываясь в ночной полумрак, словно взгляд его мог проникнуть сквозь стены многочисленных домов и узреть заветное кафе на острове Сен-Луи, он устало потер глаза.
55
Название
Ему нужно отоспаться. Сегодня он поднялся в половине пятого утра. К тому же день опять выдался эмоционально сложным благодаря очередной богатой красотке, появившейся в его кондитерской с пакетом от Ведьмочек в руке и набросившейся на него как любвеобильная кошка. Он не понимал, почему Магали навязывала ему этих дамочек – то ли в качестве отвлекающего маневра, для собственной защиты, то ли в надежде, что он погубит свою жизнь, влюбившись в случайную искательницу приключений. Ни один из этих вариантов не мог закончиться успешно для нее, но от ее упорных попыток его сердце раздирали адские мучения.
Как могла она даже подумать о такой глупости! Это доводило его до исступления. Уж он-то, будьте уверены, ни за что бы не стал подсылать к ней мужчин!
И он собирался ее проучить. Заставляя страдать после каждой особы, которую она будет подсылать к нему.
И еще он просто сходил с ума, разумеется, подозревая, что Магали способна изобретать любовные напитки еще более искусно, чем те зелья, что могут превратить его в жабу. Господи, но ведь это ни больше, ни меньше, как идиотская чашка шоколада, и вдобавок более низкого качества, чем любая его продукция…
Нет, просто-напросто надо больше верить в себя. Если некая особа, напившись ведьминского шоколада, еще соблазняется и его витринами, то это лишь подтверждает, сколь велик его кулинарный талант. И каждому ясно, что он достаточно велик для победы над одной маленькой упрямой ведьмочкой.
Тьфу, пропасть, что за наваждение!
Магали слегка забеспокоилась, когда продавец в магазине спортивных товаров отвлек ее от пары стильных кроссовок и предложил посмотреть какие-то третьесортные. Бесспорно, у него сложилось впечатление, что ей безразлично то, как она выглядит, но бессмысленно злиться на этого недотепу.
– Je vous promets [56] , – с важным видом заявил он, – они такие удобные, что в них можно даже спокойно спать.
В отделе одежды она выбрала черные трикотажные брюки и элегантную облегающую курточку, отлично подчеркивающую стройность ее фигуры и явно показывающую, что бегать она будет из чистого удовольствия, а не по причине лишнего веса. Ей было все равно, что станут думать о ней люди, кому она попадется на глаза.
Она ни с кем не поделилась своими планами. Просто на следующее утро незаметно выскользнула из дома в предрассветный, еще сонный город. Ей не хотелось выглядеть эксцентричной чудачкой, этакой заезжей сумасбродкой.
56
Я уверяю вас (фр.).
На острове царила тишина. Ведьминский колпак церковной колокольни проявился темным силуэтом в первых робких лучах света.
Магали быстро направилась к набережной, постаравшись не замедлить шаг перед витриной Лионне. Однако невольно заметила там драгоценный сундук: подлинный антикварный сундук для драгоценностей, рожденный рукою мастера несколько веков тому назад. «Вероятно, он подкупил своей выпечкой какого-то коллекционера, и тот прислал ему такой раритет», – раздраженно подумала она. Сундук установили с легким наклоном, позволив высыпаться из него горстке фирменных макарун, подобных сокровищам, ради которых даже монашка могла бы продать душу дьяволу: кроваво-красные пирожные, заполненные темным шоколадным ганашем с гранатовыми оттенками, вспыхивающими чистым золотом, одна ракушка поблескивала отполированным ониксом, другая поражала яркой изумрудной зеленью, а ее соседка горела янтарным светом.
Магали ускорила шаг. Спортивные веб-сайты рекомендовали размяться перед бегом, и поэтому сейчас никто из островитян, увидев ее, не мог бы подумать, что она ведет себя как-то странно. Над аркой моста, ведущего к Нотр-Дам, небо на востоке слегка порозовело. Мост пустовал, даже скрипач еще видел свои музыкальные сны. Полное безлюдье. Предрассветный Париж тише спящего сладким сном ребенка, так же покоен, как утонченные и деятельные придворные королевы в редкие моменты монаршего отдыха.
Бег давался Магали удивительно легко. Она ощущала себя свободной. Сейчас, без всякой вычурной дневной брони, она могла полностью отдаться своим чувствам, сливаясь с утренним городом.
Веб-сайты советовали начинать пробежки с пяти километров, чередуя бег с ходьбой. И как раз ходьба оказалась для нее самой трудной. Когда она сбавляла темп, у нее появлялось ощущение нехватки цокающих высоких каблучков, ощущение беззащитности и неловкости. Она пробежала по набережной и улицам даже больше, чем советовали бежать начинающим, наслаждаясь быстро сменяющимися городскими пейзажами.
В два часа дня она отперла двери кондитерской (тетушки отказывались подавать десерты людям, не съевшим сначала нормальный обед), готовая выдержать очередной вялый день редких визитов старых habituйs, вызывавших своей жалостью лишь раздражение, да залетных дамочек, мечтающих разнообразить жизнь волшебством. Но в первую очередь она заметила у входа смутно знакомого человека. Тощий, высокий и оживленный, с умным угловатым лицом. Молодой, самое большее ее ровесник. И от него исходил запах… запах карамели и бананов. Фактически от него пахло Филиппом Лионне.
Внимательно посмотрев на него, она осознала, что видела эту смутно знакомую личность, когда он наряду с другими молодыми людьми выходил в перерывы из лаборатории Лионне и рыскал по окрестным улицам. Под ногтями у него остались следы какой-то зеленой массы, и такого же цвета полоска украшала щеку. Точно, он занимался пирожными. Он работал одним из шеф-поваров у Лионне.
Парень улыбнулся, и глаза его лестно заблестели, когда он рассмотрел ее.
– Вы уже открыты? Всякий раз проходя мимо, я разглядываю вашу витрину, и больше не в силах сопротивляться.
За неимением возможности соблазнить самого принца, подкуп одного из его подданных казался Магали на редкость привлекательным. Она улыбнулась и жестом пригласила его зайти.
Глава 12
Две недели понадобилось Филиппу, чтобы понять одну из причин, почему аромат шоколада Магали, кажется, издевается над ним, навязчиво проникая повсюду даже в ее отсутствие: его служащие, возвращаясь с каждого чертова перерыва, приносили этот аромат с собой на своих одеждах. Один из кондитеров нагло прошагал на рабочее место с запачканными шоколадом усами, а теперь еще испачкал белый рукав куртки, с виноватым видом стерев его с лица под сверкающим осуждением взглядом Филиппа.