Французская карта
Шрифт:
«Как им это удалось?» – ошеломленно задавал себе вопрос французский дипломат.
Среди безжизненных степных пространства, которые он проехал, среди медлительных, не любящих работать кочевников, с которыми он познакомился, под пристальным оком османов, все еще считающих эти земли собственным владением, русские за четыре года построили современную военно-морскую базу, привели в ее бухты многопушечные корабли и как будто сжали мощный кулак под носом у заносчивых повелителей Востока. Стрелки на часах в Стамбуле уже остановились, но в воспаленном мозгу воинов Аллаха этот факт пока не нашел отражения. Ничего, скоро они почувствуют железные объятия своего
После обеда и краткого отдыха путешественники погрузились в лодки, причалившие к пристани в Инкермане. Одна из них, длинная, выкрашенная белой краской, с широким красно-золотым растительным орнаментом по краю на обоих бортах, с беседкой на корме и восемью парами гребцов впереди, предназначалась для монархов. В ее отделке явно проступал роскошный, но несколько аляповатый восточный дизайн. Потемкин действительно приобрел этот султанский каик у турок, заплатив втридорога. Но знал бы Абдул-Гамид I кто именно будет плавать на его лодке!
Вслед за Иосифом II, Екатериной Алексеевной и светлейшим князем на гребные маломерные морские суда сели послы Австро-Венгрии, Великобритании и Франции, придворные царицы, их слуги и двадцать всадников «восточного» эскорта под командованием Флоры, но без лошадей. Остальные сорок человек, подчинявшиеся корнету Чернозубу, вместе со всеми лошадьми отправились в путь позже царского поезда, на трех больших баркасах под парусами.
Анастасия была рада, что государыня избрала тот же маршрут, каким следовала курская дворянка при собственной ее поездке сюда осенью 1780 года. Пусть царица сначала увидит Севастополь с моря. По мнению Аржановой, берега западной оконечности полуострова открываются здесь в своей первозданной, дикой красоте. Особый, живописный контраст создает водная гладь, серебрящаяся под лучами солнца, и рыжевато-коричневатые равнины и взгорья, окружающие ее. Степь еще зеленела. В ложбинах между холмами кудрявились невысокие масличные и миндальные деревья, заросли можжевельника, осокоря и дубняка.
Равномерно опуская длинные красные весла в воду, гребцы, одетые в форменные флотские куртки, сшитые из тика в бело-голубую полоску и черные круглые шапочки, продвигали султанский каик по главному севастопольскому рейду. За узким мысом Павловский лодки повернули налево и вошли в Южную бухту, ответвлявшуюся от главного рейда и далеко вдающуюся в сушу. Прямо перед путешественниками вставала гора, на склонах которой и строились первые улицы Севастополя. Здесь были видны здания военных складов, мастерских, адмиралтейства, сотни четыре каменных домов, принадлежащих морским офицерам.
В доме капитана первого ранга, командира линейного корабля «Св. Мария Магдалина» Вениамина Тизделя, англичанина, уроженца графства Кент, перешедшего на русскую службу в 1770 году, и поселилась Екатерина II. Дом, построенный из камней, частью взятых на развалинах древнегреческого Херсонеса, частью вырубленных в каменоломнях в Инкермане, имел два этажа и стоял близко к бухте, на улице, называемой Екатерининской.
Кирасир и драгун из «восточного» эскорта поселили в казарме. Для лошадей там заблаговременно построили деревянные коновязи. Аржановой и ее горничной Серафиме отвели двухкомнатный домик караульных, расположенный чуть поодаль от казармы. Переступив его порог, Анастасия перекрестилась на икону св. Николая-Угодника и вздохнула с облегчением. Затем она сбросила чалму, шелковый пояс, портупею с саблей, кафтан, сапоги и повалилась на узкую солдатскую койку. Молодая служанка хотела подать барыне чаю, однако
К удивлению горничной, сон этот продолжался почти сутки. С докладом сюда являлись Чернозуб, Ермилов и Прокофьев, но Серафима их не пустила. Почесав затылки, служивые отправились восвояси и сами распорядились насчет эскорта царицы, собирающейся провести высочайший смотр кораблям на рейде. Это было нетрудно, так как за безопасность государыни в городе-крепости сейчас отвечал Черноморский флот.
Татары, составлявшие главную заботу Флоры в течение двух последних недель, теперь находились далеко. В Севастополь их, слава Богу, не пускали, и страшное нервное напряжение отступило. Курская дворянка проснулась в отличном настроении, с аппетитом позавтракала и пошла проведать Алмаза, который вместе с другими лошадьми стоял у коновязи.
Арабский жеребец встретил хозяйку громким ржанием. Она отдала ему обычное угощение – круто посоленную горбушку хлеба. Далее общение с животным предполагало его чистку при помощи скребка и щетки. Но кто-то уже позаботился об Алмазе. Шерсть его лоснилась, белые хвост и грива были аккуратно причесаны. Похлопывая верного боевого товарища по шее, Анастасия разговаривала с ним. Разговор состоял из коротких фраз, которые она произносила медленно, низким голосом: «Алмаз – хороший. Алмаз – красивый. Алмаз – умный». Жеребец, поставив уши торчком, слушал ее внимательно и изредка трогал губами рукав синего татарского кафтана, надетого на Аржанову.
Вообще-то Алмаз хорошим характером не отличался. Злой нрав, нервность, повышенная возбудимость, но вместе с тем – сообразительность, почти собачья преданность хозяину являются основными чертами этой породы лошадей. Однако рядом с ним Анастасия почему-то чувствовала себя спокойнее, словно бы попадала под надежную защиту. «Араб» и вправду не раз выручал ее из беды.
Его поведение при последнем инциденте на дороге между Симферополем и Бахчи-сараем вполне заслуживало награды. Награда же преданному слуге могла быть только одна – благорасположение господина, и Анастасия продолжала стоять рядом с Алмазом, поглаживать его блестящую белую шерсть, говорить ему ласковые слова.
Сергея Гончарова, быстро шагающего от ворот к коновязям, курская дворянка заметила не сразу. Белый маг остановился, почтительно снял треуголку и тихо произнес:
– Ваше сиятельство, честь имею явиться.
– А, это вы, Сергей Васильевич, – повернулась к нему Аржанова. – Добрый день. С чем ко мне пожаловали?
– Есть у меня для вас записка от светлейшего князя.
– Пойдемте в дом. Серафима угостит нас чаем.
– Серафима? – удивился колдун.
– Моя новая горничная. Глафира-то осталась на хозяйстве в Симферополе. Повышение в должности, так сказать. Из горничной – в домоправительницы…
– Неужели она вас отпустила сюда одну?
– С большим трудом, Сергей Васильевич. Но делать было нечего. Мой муж тоже очень занят. Визит государыни заставил всех нас жить в особенном режиме…
Князь Мещерский внес Гончарова в список чиновников, сопровождающих царицу от Бахчи-сарая до Феодосии, заплатил ему не только командировочные, но и гонорар, белым магом запрошенный. Колдун приехал из своего селения Черноморское в бывшую ханскую столицу заранее и тщательно осмотрел дворец. Этот осмотр длился два дня. Все залы, комнаты, коридоры, лестницы, галереи, все темные закоулки в старинном здании, которых там имелось немало, исходил Гончаров, присматриваясь, прислушиваясь, размышляя.