Французская мелодия
Шрифт:
Оторвав взгляд от плиток, Екатерина Алексеевна, устало вздохнув, сняла очки, протёрла те рукавом халата, после чего, развернувшись лицом к камину, еле слышно произнесла: «Здесь не хватает плитки с именем Ивана Соколова, того самого ловчего, которому суждено было стать основателем фамилии».
Прошелестевшее по комнате безмолвие стало свидетелем того, что всё вокруг жило надеждой на продолжение.
– Прадед Элизабет не мог оставить без внимания того, кому род был обязан всем. Плитка с именем Ивана Соколова должна быть обязательно. Вопрос в том, куда
– Я думаю, плитка с именем основателя рода в центре, – произнесла Элизабет, глядя на центральную часть камина. – Коснись меня, я бы поместила её там. Наподобие иконы.
Перетащить стремянку заняло меньше минуты. Ещё столько же потребовалось для того, чтобы Илья смог приступить к исследованию плиток. По истечении пяти минут плитка с именем Ивана Соколова заняла почётное место во главе рода.
После того, как завершение обряда было встречено всеобщим возгласом одобрения, взгляды Владимира Николаевича, Екатерины Алексеевны и Элизабет обратились к Илье.
Посвятив фонариком, тот сунул в образовавшуюся пустоту руку. После непродолжительных манипуляций внутри камина, произнёс: «Здесь что-то есть».
– Что именно?
Мысли Элизабет, Екатерины Алексеевны и Владимира Николаевича слились в одном возгласе.
– Рычаг.
– Так поверни же его, – не выдержала француженка.
– Повернул.
– И что?
– Ничего.
И вновь пустота во взглядах. Зловещая, терзающая душу тишина, тяжёлые, похожие на приговор вздохи. Думать, думать – стучало в висках, заставляя сопоставлять мысли с достигнутым.
Прошло какое-то время, прежде чем Элизабет решилась начать рассуждать вслух.
– Такое ощущение, будто мы опять что-то упустили, точнее сказать, забыли о чём-то таком, о чём забыть не должны были ни в коем случае.
– Что вы имеете в виду?
Сконцентрировав внимание на словах француженки, Владимир Николаевич, глянув на Илью, перевёл взгляд на камин.
– Должна быть плитка, с обозначением имени человека, о котором мы не удосужились не только упомянуть, но и вспомнить. Человеку тому отведена роль главного ключа, без которого тайник не откроется никогда.
– Но ведь мы нашли всех указанных в схеме глав семейств.
– Тем не менее.
Профессор, повернув голову, глянул на жену.
– Чего молчишь, Екатерина? По глазам вижу, есть в мыслях нечто такое, в чём не уверена, но гложет.
– Верно. Уверенности никакой. Зато есть ощущение, что что-то подталкивает Лизу сделать главный в её жизни шаг.
Развернувшись лицом к столу, Екатерина Алексеевна провела рукой по плиткам так, словно совершала обряд, который мог помочь определить направление рассуждений.
– На плитках нанесены только мужские имена. Ни единого женского. В то время, когда без женщин род Соколовых не мог состояться в принципе. У ловчего Ивана жена вместе с мужем являлась основательницей фамилии. Прадед Элизабет, задумывая тайник, не мог не помнить о тех, кому был обязан всем, и в первую очередь своим рождением. Будучи человеком организованным и, конечно же, религиозным, он не мог не увековечить прапрабабушку, как увековечил основателя рода – Ивана Соколова. Исходя из вышесказанного, вывод напрашивается сам собой, – Шерше ля фам, господа! Ищите женщину!
– Ищите женщину? – воскликнул профессор. – Верно! Надо искать женщину! Ну, ты Екатерина, даёшь –гений, да и только!
Поиски недостающей плитки заняли не больше трёх минут. Как и предполагалось, та оказалась рядом с той, на обратной стороне которой значилось имя Ивана Соколова.
– Знакомьтесь, молодые люди! – убирая в сторону лупу, произнёс Владимир Николаевич. – Перед вами символ рода Соколовых – визитная карточка Пелагеи Анисимовны – жены Ивана Соколова, царского ловчего, положившего начало знаменитому на всю Русь роду Соколовых. Родилась в 1649 году, умерла в 1702.
– В один год с мужем, – подхватила слова профессора Элизабет. – Что лишний раз доказывает, что люди жили в состоянии неразделимой любви.
Взгляд Владимира Николаевича на Элизабет не был удивлённым, в большей степени напоминал вздох восторга, чем любопытство.
– Прожив жизнь, Пелагея и Иван оказались не в состоянии воспринимать будущее друг без друга. Не знаю, как вы, а я им завидую. Не потому, что умерли в один год и, возможно, в один день. Завидую потому, что жизнями своими заложили фундамент собственной будущности. Настолько сильна была вера в родную кровь, что путь длинною в четыре столетия не только не ослабил жизненный потенциал, но и перерос в возможность одержать победу над вечностью и перерасти в преемственность поколений.
– Простите, – голос всё ещё пребывающего на лестнице Ильи заставил всех троих вздрогнуть, – что отрываю вас от столь серьёзных рассуждений, но мне кажется, что я нащупал ещё один рычаг.
Элизабет и Владимир Николаевич, как по команде, кинулись к камину.
К тому времени внутри того что-то заскрежетало. Левая часть начала отходить в сторону, образовав проём шириной не больше полуметра.
– Ну вот, молодые люди, – дождавшись, когда Илья покинет стремянку, профессор, приблизившись к открывшемуся пространству, заглянул внутрь, – перед вами дорога в прошлое. Можете войти. Однако, прежде чем сделаете это, помните – пролететь вихрем, не значит достичь цели. Создать своё, чтобы ваши правнуки когда-нибудь так же, как вы сегодня, колдовали над задачей предков, и есть познание жизни.
Богданов словно окаменел. Показывая француженке глазами на проход, он как бы говорил: «Ну, давай же, иди. Ты так долго об этом мечтала».
Элизабет, подойдя к камину, собралась было войти в образовавшийся проход, но в последний момент, раздумав, сделала шаг назад.
– Я боюсь.
– Боишься? – Илья, не понимая, чего именно боится француженка, отстранив ту, заглянул внутрь камина. – Там внутри никого нет.
– В том-то и дело, что нет. Я это чувствую.
– Столько лет было, и вдруг нет?