Французская Советская Социалистическая Республика

Гладилин Анатолий Тихонович

Теперь вам понятно, что когда мы шли на Секретариат, нам было чем козырять?

Впрочем, эти козыри в ЦК и без вашей подсказки видели. Портреты тоже не лыком шиты, и помощники у них головастые. Нас сразу встретили вопросом: не забыли ли мы о "птичках"? Министерство обороны доложило, что в случае необходимости наземные силы Франции можно задавить четырьмя дивизиями. Наши военные трезво оценили боевой дух французского воинства. Но оставался французский военный флот и "птички" авиация с ядерным оружием, наземные и подводные ракеты с ядерными боеголовками. А

эта технология у французов. прекрасно налажена.

Мы ответили, перефразируя слова известной песни, - мол, "самолеты сами не летают, и теплоходы сами не плывут".

И чтоб взлетела самая грозная модернизированная ракета, нужен маленький пустячок - кто-то должен нажать на кнопку. А это уж наша забота.

Нет, "карт-бланш" нам не выдали. Секретариат постановил - сначала гарантируйте, что на кнопки не нажмут и "птички" не взлетят, а потом поговорим.

Признаться, на карт-бланш мы и не рассчитывали. Но если будет гарантия - кто станет терять время на пустые разговоры?

Кажется, я достаточно полно объяснил суть своей миссии.

По радио объявили, что самолет пошел на посадку в парижский аэродром Орли. Мне предстояли сущие пустяки: всего лишь приступить к выполнению задания.

В аэропорту меня встретил рубаха-парень из советского посольства, дружески и фамильярно ткнул ладонью в живот, подхватил мой чемодан и усадил в "Ладу" с посольским номером, которую он запарковал прямо у выхода из аэропорта под знаком "Стоянка запрещена". Конечно, на ветровом стекле уже красовалась зеленая квитанция штрафа. Квитанцию эту парень тут же демонстративно порвал. Когда он мне представлялся у паспортного контроля, я фамилию его не расслышал, но вычислил, что это обыкновенный порученец. "Молодцы ребята", - мысленно похвалил я посольских. Мы заранее предупредили, чтобы в аэропорту не было никакой помпы, как можно скромнее. В этом смысле посольские даже перестарались.

– Надолго в наши края?
– спросил меня порученец, выруливая на шоссе.

– Как начальство прикажет.

– Ага, только зря ты прихватил один чемодан. Чемоданы тут бешеные деньги стоят. Когда накупишь шмоток в "Тати", а отовариваться надо там, ты, конечно, выгадаешь, но такую же точно сумму за чемодан заплатишь.

Я подавил улыбку. Порученец принял меня за какого-то "чайника" из технического министерства. Поэтому сразу на "ты", сразу начал учить жить, сразу поведал о "Тати". И с таким народом мы собираемся строить коммунизм...

Я заметил, что порученец съехал с основной магистрали.

– Почему мы не едем по Южному шоссе?
– и чтобы не вызвать подозрений моей осведомленностью, я поспешно добавил: - Мне говорили, Южное шоссе ведет прямо в Париж.

– Ага, - согласился порученец, -- у них это "южный авторут" называется. Но на нем мы будем загорать до вечера. Стоит "авторут". Забастовка водителей грузовиков. У них это "эскарго" называется. Едут, суки, со скоростью улитки, пять километров в час.

– Почему же они бастуют?

– Потому что суки, - убежденно ответил порученец.
–

Мне бы такую зарплату, я бы вкалывал, как паинька. А им все мало. Нет, поживешь немного в Париже, и ты взвоешь. Каждый день забастовка, каждый день то метро не работает, то автобусы не ходят, то демонстрации улицы перекрывают.

Для меня это была любопытная информация. Если у рядового работника советского посольства такие настроения, то, спрашивается, что же думают обыкновенные французы?

– Напели небось в Москве про Париж, - продолжал порученец, - мол, джинсов тут - завались, и дубленки, и "сейка", и транзисторы, жратвы от пуза. Но я - дни считаю! И сертификаты. Как только накоплю на кооперативную квартиру и на "жигуленок", дам деру отсюда.- Париж, конечно, красив, однако вечером я на улицу носа не высовываю. Террористы и уголовники стреляют среди бела дня.

– А полиция мышей не ловит?

– Полиция только мышей и ловит. При социалистах министр юстиции был, Бадантер. Так он смертную казнь отменил. С тех пор щелкают полицейских, как кроликов. И я бы на месте гангстеров точно так же поступал. Семь бед - один ответ, попадешься - тот же срок дадут, почему же не щелкнуть полицейского и не уйти? А от террористов просто спасения нет. Кто тут только не резвится: палестинцы, баски, автономисты, армяне, корсиканцы и революционеры разной окраски. Если день прошел без взрыва - то это считают потерянным днем.

Я подумал, что Ксенофонтову это было бы приятно услышать. Одно дело руководить издалека, другое - на месте ощутить результаты своей работы.

– В общем, загнивают французы?

– Загнивают - не то слово. Советская власть по ним плачет. У них же не тюрьмы, а санатории старых большевиков. Лишь цветных телевизоров в камерах не хватает. Нет, мы бы в два счета порядок навели. И профсоюзам по шее, чтоб не чирикали.

"Это все-таки размышления советского человека, - сказал я себе, - но если примерно в таком духе думают французы, то мне и потеть особенно не придется".

Наша "Лада" затормозила у посольской ограды. В холл мы вошли без приключений. Двое охранников в дверях нам вежливо кивнули и ни о чем не спросили.

– Это, - на всякий случай пояснил им порученец, командировочный из министерства. Куда идем, папаша? В канцелярйю, регистрировать прибытие?

Я молча повернул в коридор направо. Вдоль стены, как на параде, стояло все руководство посольства начиная с генерала - военного атташе и Белобородова, резидента КГБ во Франции. Я пожал всем руки.

– Борис Борисыч, - спросил Белобородов, - инструктаж проведете прямо сейчас?

Я оглянулся в поисках своего чемодана. Он был уже в руках военного атташе. Порученец растерянно застыл в конце коридора..На лице его читалось смятение. Видимо, лишь теперь он догадался, кого привез, и мучительно соображал, не наболтал ли лишнего в дороге. Я ему ободряюще улыбнулся и сказал:

– Товарищи, совещание назначим на четыре тридцать. А Белобородову шепнул на ухо:

– Сначала я должен нанести светский визит послу. Этикет обязывает. Иначе в МИДе будут полные штаны обиды.