Французская защита
Шрифт:
«Она внимательно смотрит за нами… И, похоже уже поняла, что эта встреча здесь — не случайна. Конфуз, как говорят французы, одним словом. Пригласил одну, пришли две женщины. Треугольник получается. Как бы…»
Виктор не успел додумать о возможной неприятности, как она материализовалась у него на глазах.
Симона, быстро надев брошенную на выстроенный ряд стульев свою куртку, мило улыбаясь, прощалась с огорченными шефами команды.
— Я имею в виду то, что хотела бы побеседовать с тобою после игры в каком-нибудь уютном месте, — Женевьева краем глаза видела, как рядом с ней ланью проскользнула красивая
Виктор изменился в лице. Он понял, что Симона слышала фразу Женевьевы.
«Догнать её? Бессмысленно. Такой характер. л, чувствую, немного «влип». А, быть может, и — не немного. Черт! Надо было случиться такому совпадению!»
— В уютном месте? Но после игры я еду с командой ужинать в ресторан Le Komarov, у нас это традиция.
— Ради меня можно эту традицию нарушить. Не так ли? — Женевьева снова положила ладонь на руку Виктора. — К тому же, я свое слово сдержала, а ты пока — нет.
— Какое слово?
— Начет твоего сокамерника Юрия.
— И что ты предлагаешь?
— Я буду тебя ждать, — француженка бросила взгляд на свои маленькие часики, — через три часа в ресторане. Тоже русском, между, прочим. Недалеко отсюда, называется «Балалайка». Так что, до встречи! Хорошо? — уверенно произнесла Женевьева.
— Хорошо, но сейчас извини, мне надо играть, — Одинцов сел за свою партию и с ужасом увидел, что противник сделал неучтенный в его расчетах ход.
Чаще всего это ведет к неприятностям. Виктор поторопился со своим продолжением, когда внезапно увидел рядом с собой француженку.
Он затравленно оглянулся по сторонам.
Все были заняты своими делами, лишь Матильда с явным интересом следила за вазомоторными реакциями русского шахматиста.
Женщины везде одинаково любопытны. Взглянуть на предполагаемую соперницу с тем, чтобы потом фыркнуть про себя: «И что он такого в ней нашел?»
Коллеги по команде встретились взглядами. Матильда молча понимающе улыбалась.
«Взять себя в руки! Черт… черт… черт!! Мать его… какой неожиданный ход… неужели «горю»? Сейчас… сейчас… если перебросить ладью на защиту короля? Да, придется жертвовать качество…а там… лишь Господь Бог разберет, а черт ногу сломит… но у меня хуже… явно хуже… что она хочет? Ресторан… поговорить?… А потом? В постель? Так принято у них… опять у меня перерыв с этим… она так привлекательно выглядит… тонкий запах духов… а ноги… я почему-то раньше в этой тюряге не обращал внимания на ее ноги…красивые какие чулки… как будто специально одела… черт… черт… он видит, что мне не нравится моя позиция… а какая позиция, интересно — ей нравится в сексе…? Вот ё… мысли куда летят…, а Симона ушла, но быть может — просто подышать на улицу? Хотя вряд ли, похоже совсем на сегодня…, а вдруг — навсегда? Черт! Ну и мысли поганые, надо играть, отрабатывать на совесть, а не думать о них, ладно, хожу! Будь что будет!»
И Одинцов решительно передвинул ладью по третьей горизонтали.
Спустя два часа он остановил свои часы, поздравив соперника с победой. Откинулся на стуле назад.
Закрыл глаза. Несколько раз провел рукой по волосам назад, словно пытаясь успокоить гудящий от напряжения мозг.
Проиграл.
Симоны нет. Впереди встреча с француженкой.
Напиться
— Ты едешь с нами в ресторан? — морщинистая ладонь Евгеньича легла на плечо.
— Нет, сейчас я пойду, поброжу по Парижу, — Виктор поднял глаза на старичка, — как сыграли матч в целом?
— Увы, сегодня минус два очка. 2 с половиной на 4 с половиной, проиграли. Ну, ничего! Пока идем намного лучше, чем в прошлом году! — оптимистично воскликнул Евгеньич.
Потом наклонился к Одинцову и тихо спросил:
— А что за дама сегодня приходила к тебе?
— Почему Вы так решили, что именно ко мне? — игрок чуть насупился.
— Видно невооруженным взглядом, дорогой ты мой, — улыбнулся старик, — и Симона, похоже, из-за нее ушла так рано.
— Это дама из тюрьмы, где я сидел, — прямо ответил Виктор, — она там всем заправляет.
— Ого! — Евгеньич даже откинул голову назад. — Серьезная женщина. Никогда бы не подумал.
— Скажите мне, где находится ресторан «Балалайка»? — спросил шахматист. — Вы были там когда-нибудь?
— Да, приходилось, — ответил Евгеньич, — мы с Михаилом Шемякиным заходили туда пару раз. Это недалеко отсюда, возле метро Cardinal Lemoine, на улице святой Женевьевы.
Виктор от неожиданности чуть подпрыгнул на стуле:
«Надо же! Где назначила свидание! Очень символично. Ну, ну…посмотрим, святая ты, или нет?…»
— Спасибо, — он поднялся со стула, — мои извинения всем за проигрыш и, в общем, не заслужил я сегодня ужин в ресторане! — пошутил Одинцов.
— Перестань, со всеми бывает, — улыбнулся старик, — удачного тебе вечера!
Ноги, помимо воли Одинцова, несли его по оживленной улице рю Монж. Он шел медленно, разглядывая витрины магазинов, иногда останавливался, слушал французскую речь, пару раз заглянул в книжные магазины. Париж жил предвкушением хорошего окончания дня.
В ресторанах и кафе все меньше оставалось свободных столиков, люди сидели, потягивая пиво, вино или что-нибудь покрепче, неторопливо беседуя, читая газеты, просто смотрели на улицу.
Город отдыхал.
Виктор несколько раз смотрел на часы. Время тянулось утомительно медленно.
Мысли его вращались, в основном между четырьмя темами. Словно наконечниками компаса.
Север — Женевьева, юг — Симона, запад — проигрыш партии, восток — задуманная, но еще неосуществленная идея.
Неопределенность.
Душа Одинцова, сомневаясь и споря с внутренним вторым «я», тянулась к образу девушки с бульвара Пого.
Плоть, все сильнее подавая свой голос, стремилась к разрешению мучительных запретов, заставляя думать о Женевьеве.
Ее ноги в черных чулках от Cacharel все чаще вставали перед глазами мужчины.
Бывает такое чувство уверенности: всё может быть именно сегодня! Сердце протестовало: а как же твое: «Симона — я тебя люблю»?
Плоть отвечала: «Эта красивая гордячка, быть может, никогда не будет твоей. К тебе пришла другая, тоже очень симпатичная женщина. И ты чувствуешь, что она хочет тебя. Так что? Неужели есть огромная разница между ними? Возьми то, что идет тебе в руки. Наслаждайся жизнью сейчас, а не в туманном будущем!»