Французский ангел в кармане
Шрифт:
Есть ли кто-нибудь, знающий ответы на все эти вопросы? Или каждый должен искать их сам?
– Здравствуйте, мальчики! О чем идет напряженная дискуссия?
Клавдия, набрав продуктов и вина, решила заехать в «Антик», пообедать вместе с Кириллом. Почему бы и нет? Всегда надо делать то, что хочется! Оказывается, это весьма полезно.
Антон Муромцев устало вздохнул и повернулся к гостье. Слава богу, тяжелый разговор с Дубровиным закончился благополучно. Кирилл, похоже, даже не сердится. Во всяком случае, он не собирается обижаться на Антона всю оставшуюся жизнь.
Клавдия увидела синяк на лице
Кирилл открыл бутылку шампанского. Зия принесла хрустальные фужеры на подносе.
– За что пьем? – поинтересовался Антон и потер распухший глаз.
– Помнишь, тогда, в ресторане, на презентации, ты сказал, что я знаю, как выиграть джекпот? – сказал Кирилл задумчиво. – Мне кажется, я выиграл! Несмотря ни на что! И все, что происходило вокруг меня, даже самое на первый взгляд ужасное, все равно было в мою пользу. Наверное, так было и раньше, только я не умел замечать этого, не умел ценить!
Он посмотрел на Клавдию, и они улыбнулись друг другу.
«Какая она красивая в этом платье цвета морской волны, с растаявшими снежинками в волосах!» – подумал Кирилл.
– Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет! – шепнула Клавдия ему на ухо. – За это и выпьем!
На самом деле она пила за свой собственный приз, за свой джекпот. Она получила все, о чем боялась мечтать, боялась даже думать! Впрочем, нет! Если бы она боялась мечтать и думать, то волшебная монетка не смогла бы уловить ее желаний, рассеянных в этом морозном воздухе, в суете большого города, в шуме и грохоте этой планеты, кружащейся среди необозримых пространств, в черноте космоса…
Кирилл не выдержал и поцеловал ее, долго, сильно прижимая к своему замирающему сердцу, забыв о том, что они в офисе фирмы «Антик», что они не одни, что на них смотрят, что они всего лишь люди на этой земле, где только любовь делает их богами…
Странно, но именно об этом плакала красивая девушка Леонтина на другом конце Москвы, глядя в окно на покрывающий все вокруг белоснежным девственным покрывалом снег, на остроконечные шапки Кремля за рекой, скованной гранитными берегами и тускло блестящим ледяным панцирем, на слабо светящееся сквозь облака золотое небо, высокое, холодное, таящее неизъяснимое обещание…
На это же далекое и загадочное небо, сыплющее белой серебряной пылью, смотрел, раздвинув черные бархатные шторы, великий Чингиз. Его ленивая и тягучая скука исчезла благодаря настырной блондинке, желающей во что бы то ни стало заполучить любовь…
«Знают, чего просить, несмотря на всю свою ограниченность! – подумал Чингиз, в очередной раз удивляясь непонятной человеческой породе. – Оказывается, еще не достигнуты пределы понимания! Еще не все мне известно, и есть что-то, поставившее меня в тупик! Это прекрасно! Это открывает новые горизонты! Я уж было подумал, что я всемогущ, и мне тут же стало скучно и неинтересно, словно кто-то невидимый отнял у меня главный приз…
А теперь… теперь все в порядке! Есть еще что познавать, чего желать и к чему стремиться!»
Некто тоже любовался призрачной картиной зимней Москвы, торжественно застывшими дворцами и мостами, кружевами деревьев, проступающими сквозь снежную пелену пастельными очертаниями древнего, загадочного города, скрывающего в своих объятиях мириады живых существ, жаждущих любви и счастья…
Некто здорово втянулся в жизнь людей, и это оказалось довольно-таки приятно. Он привык к ним, чем-то они ему нравились, напоминали ему старые, давно забытые игры, наивные и прекрасные, исполненные чистых устремлений, безоглядности, неопытности и ошибок… Он часто созерцал их мечты – некоторые из них были довольно красивы и сложны, доставляли удовольствие даже ему, казалось бы, повидавшему все.
В этом безграничном, необъятном мире, полном всевозможных проявлений, как ни странно, все одинаковы: и люди, и боги… Все хотят вызывать и получать восхищение, радоваться и радовать, любить и быть любимыми!
Иногда у людей не получается задуманное, и тогда прекрасные мечты рушатся с ошеломляющей быстротой, погребая существо под многочисленными обломками, превращающими его мир в ужасающий хаос. Человек становится Великим Обвинителем Всего Сущего – людей вокруг, занятых тем, чтобы строить ему козни; обстоятельств, то и дело складывающихся не так, как следовало бы; себя самого, бестолкового, тупого и невезучего; солнца, которое светит слишком сильно; дождей, которые идут слишком редко; всего этого великолепного, душистого, поющего, цветущего мира, полного дивных красок и пленительного движения, волнующего очарования новизны и непредсказуемости…
«Пусть все идет к черту!», «Да провались оно все!», «Весь мир против меня!» – вот что становится девизом потерпевшего неудачу существа. Стоит ли удивляться, что его мир, его вселенная действительно рушится, сыпется тучей неприятностей, больно ранящими обломками на голову своего создателя?! И тогда существо начинает жалеть себя, плакать и рыдать над своей неудавшейся игрой: «За что, дескать, мне жизнь такая несчастная досталась? Чем я все это заслужил? Почему именно я?»
И смешно, и досадно было смотреть на это. Но больше все-таки смешно.
Вынырнув из гудящего вихревого потока людских страстей и вязкого болота обид и разочарований, поднимаясь все выше и выше, воспринимая друзей и врагов, смеющихся и плачущих, обидчиков и обиженных, любящих и ненавидящих, дерущихся и целующихся, как единое целое, – Некто наблюдал все эти малюсенькие улочки и домики, игрушечные города, леса и реки на разноцветном шарике планеты. И все это – такое веселое и безобидное – казалось ему то детским городком в песочнице, то простеньким пластилиновым миром, служащим для развлечений и игр непонятных великих существ, называемых людьми…
Потом этот песочно-пластилиновый мир превратился в мозаику со странным и замысловатым узором, которым Некто восхитился еще раз перед тем, как выплыть в беспредельный, сияющий и вечный простор…