Французский ангел в кармане
Шрифт:
Глава 24
В благородном семействе Гридиных разразился скандал. Ксения рыдала у себя в комнате, Вера носилась туда-сюда с лекарствами, бросая укоризненные взгляды на супруга, который сохранял невозмутимость и хладнокровие.
«Какое бессердечие! – привычно думала она о муже. – Какое равнодушие к судьбе единственной дочери!»
Жоржик в бешенстве метался по обставленной превосходным итальянским гарнитуром гостиной тестя, ломал руки и вопил, что «эти люди, эти ужасные люди довели его до отчаяния, до края пропасти», а близкие, на кого он рассчитывал, на кого понадеялся в несчастье, предали его, защищая
– Твой папик – обычный провинциальный выскочка, вульгарный толстосум! – выговаривал он молодой жене сегодня утром, когда они проснулись в своей квартирке в Измайлово. – Он из-за денег удавится! Наплюет на родную дочь!
Ксения испуганно хлопала длинными ресницами, не в силах сообразить, что случилось, что это вдруг нашло на ее «обожаемого Жорженьку». Наверное, он опять недоволен ею как женщиной. Что и говорить о минувшей ночи… она совсем не удалась, как и большинство их супружеских ночей. Но он уже понемногу стал привыкать, относиться гораздо терпимее к недостаткам жены, тем более что она старалась, как только могла. И вот…
– Жоржик… – робко обратилась Ксения к разгневанному супругу. Она хотела узнать, что его так расстроило с утра пораньше. Ведь вчера все было так хорошо: они вместе смотрели телевизор, обсуждали последнюю художественную выставку…
– Не смей называть меня так! – завизжал Жоржик, подскакивая на месте и возмущенно размахивая руками. – Вы с папочкой, видно, возомнили, что можете помыкать мной, как вам только заблагорассудится?! Из-за того, что я попал в затруднительное положение! А кто в этом виноват? А? Кто?
– Кто? – эхом повторила за ним окончательно поникшая жена.
– Да вы же! Вы и виноваты! – истерически выкрикивал господин Экстер, теряя контроль над собой. – Это все ты!.. Дура! Нечего было пускать слюни перед папиком! Его давно пора поставить на место! А ты… безмозглая овца! Ну, чего вылупилась? Вместо того чтобы заниматься делами, я только и думаю, что о тебе, что у тебя ничего не получается в постели! Я нервничаю, как всякий мужчина в моем положении! Мои физиологические реакции летят к черту из-за такой холодной рыбы, как ты! Что ты скажешь о моих гормонах, о моем обмене веществ? Так я могу лишиться мужских способностей!
Ксении хотелось спрятаться под одеяло, как в детстве, когда ей становилось очень страшно, а родителей рядом не было. Она натянула одеяло до подбородка и смотрела на мужа полными слез глазами.
– Прекрати истерику! – вопил Жоржик, бегая по спальне. – Что ты нюни распустила? Посмотри, до чего ты меня довела! Я играл… да! И что тут такого? Я игрок, как любой настоящий мужчина! У меня сложный темперамент! Мне необходим риск! Но во время игры я должен думать о том, какой ход лучше всего сделать, а не о неудовлетворенном желании, не о твоих неуклюжих попытках исполнить свои обязанности супруги! Я зациклился на этом… Во время игры я думал о том, почему ты вышла за меня замуж, раз я не вызываю у тебя любовного влечения? Что тебя заставило сделать это? Желание иметь интеллигентного и умного мужа, чтобы хвастаться перед подружками? Или холодный, лживый расчет купить меня за деньги твоего папочки, чтобы потом держать на привязи, как собаку? Да! Конечно, я проиграл! И проиграл крупную сумму! Где я теперь возьму денег, чтобы заплатить? Ты об этом подумала, проклятая овца?
– Но… – Ксения хотела было сказать, что, не располагая деньгами, лучше не садиться за игру, но передумала. – Можно попросить у папы… – предложила она. – Сколько тебе нужно?
Когда Жорж назвал сумму, по ее телу побежали мурашки. Отец таких денег не даст, тем более Жоржу. Он действительно недолюбливает зятя. Где же достать деньги? Совсем недавно, осенью, они с мамой и так экономили на всем, чтобы собрать Жоржу необходимую сумму на взнос в какое-то дело, связанное с косметическим салоном или магазином – он так толком и не объяснил, а они постеснялись спрашивать. Не дай бог, Жоржик заподозрит их в жадности или излишней назойливости! Такую тонкую творческую натуру нельзя тревожить попусту, напрягать всякой ерундой, бестолковым любопытством!
– Что? Просить у твоего папика? Унижаться перед этим… жлобом?
– Жорж! Не говори так о папе. Я же люблю его!
– Ты его любишь, да! Я знаю! Ты всех любишь, кроме меня! Тебе наплевать, что я должен! Это не те люди, с которыми можно шутить. Меня же убьют, убьют! Ты хоть это понимаешь?..
Ксения заплакала. От горя, что ничем не может помочь мужу, от собственного бессилия и невозможности оправдаться. Ей хотелось спросить, зачем связываться с такими опасными людьми, а тем более – играть, но она не посмела. Да это и не имеет значения теперь. Нужно достать денег. Придется просить у папы. Она сама попросит, раз Жорж не хочет унижаться.
– Поедем к нам домой! – решительно сказала она, вылезая из-под одеяла и начиная одеваться. – Я сама поговорю с папой.
Жоржик только этого и ждал. Он не особенно надеялся на успех, но все же это был шанс. А вдруг Гридин сжалится над дочерью и даст денег? Мысль о том, что будет, если все-таки не даст, господин Экстер старался гнать от себя как можно дальше. Он отталкивал ее прочь, спускаясь по лестнице, сидя в такси, мчавшем их через морозную, заснеженную Москву к дому Гридиных. Он боялся этой мысли, не зная, что ждет его в случае, если тесть денег не даст.
Теща открыла им дверь и сразу поняла, что в молодой семье снова нелады.
– Что случилось? – спросила она потухшим голосом, чувствуя ноющую боль в сердце.
– Мама… – Ксения заплакала, входя в тепло родного дома, с привычной обстановкой, запахом полироля и папиных сигарет. – Папа дома?
Теща кивнула головой, показывая на приоткрытую кухонную дверь.
– Я делаю творожную запеканку. Вы завтракали?
Жорж, до этого сердито молчавший, выразительно вздохнул и махнул рукой. Его удивляло, что кто-то еще может думать о еде, о какой-то запеканке из творога, когда тут такая проблема, такая беда!
«Вопрос жизни и смерти решается на кухне, пропахшей корицей и взбитыми яйцами!» – зло подумал он.
Теща сообразила, что высказалась невпопад, и смутилась, заспешила на кухню.
Того, в чем сомневалась и на что тайно надеялась Ксения, не произошло. Отец пил кофе на кухне. Он выслушал ее внимательно и спокойно, не перебивая, не задавая никаких вопросов, и так же спокойно, не повышая голоса, отказал.
– Прости, Ксюша, – сказал он, глядя на дочь добрым, немного грустным взглядом, – но я не обязан платить долги господина Экстера. Они непомерно велики, а я еще несу ответственность за тебя и твою маму. К тому же вряд ли он на этом остановится, поэтому не стоит создавать прецедент. Он мужчина и не должен перекладывать свои проблемы на твои плечи. Спроси свою маму, сколько раз я обращался за помощью к ее отцу? Если она назовет хоть один такой случай, я готов взять свои слова обратно и собрать необходимую сумму.