Франкфурт 939
Шрифт:
К счастью, Тео и сам теперь стражник, так что ничего никому платить не станет, да и не прогонят, конечно же. Однако стражник, продающий комплекты брони, привлечёт к себе ненужное внимание. И при любом раскладе придётся тратить время на утомительное занятие. Тео лишь раз попробовал и понял, это не для него. Эд тоже не захочет, а поставишь Томаса, так он всё запорет, как обычно.
Впрочем, всегда можно подсунуть свой товар торговцу и попросить продать, пообещав часть выручки. Тут велик риск нарваться на мошенника. Либо исчезнет, прихватив твоё добро, коль смелый или шибко шустрый, либо заявит, что знать тебя не знает, да и денег твоих
Нормальный меч – это пятьдесят-семьдесят пфеннигов, а их семнадцать, итого где-то тысяча. Добротная секира стоит около сорока. А их там сколько, три-четыре? Не много. В коридоре топором особо не помашешь, но в бою с дверьми – страшное оружие. Ещё плюс сто. Луков, наверное, два-три, не больше. Они дешёвые – двенадцать-пятнадцать пфеннигов. Плюс пять – колчан. Ещё два – тетива. Стрелы – пятнадцать за десяток. И бронебойные наконечники – три серебряных за штуку. Другие не подойдут, у замковой стражи хорошая кольчуга. Итого триста пятьдесят, а всё вместе полторы тысячи. Почём сейчас фунт серебра, по двести сорок? Значит, у них четыре восемьсот. Минус оружие, три триста остаётся на броню. На двадцать пять комплектов! По сто тридцать за каждый. Про щиты и кольчуги лучше сразу забыть. За эти деньги только старое кожаное рваньё и купишь. Если они их покупали, конечно же.
– Откуда он эту цифру взял, из головы что ли? Железные при нём расплачивались или он краем уха что-то где-то услышал? – спросил Тео.
– А я откуда знаю? Он не уточнял. Сходите, да проверьте.
– Если там хлам, как Тео говорит, то мы же его продавать замучаемся. По всему городу носиться, телегу брать.
– Ты опять цену набиваешь? Сам ведь хотел увидеть, какой из меня выйдет барон. Так быстро передумал, а, капитан моего будущего гарнизона? Если Тео прав, то там пятнадцать фунтов серебра!
– И из них мы получаем только пять? А на троих это по…
– Четыреста, – подсказал Тео.
– Четыреста фунтов – тфу, блядь – пфеннигов на брата. В то время как тебе достанется в шесть раз больше.
– А-а, ну если ты не хочешь…
– Да давай-давай, барон жлоб, говори уже, где нычка.
– В вороньем переулке…
– Где?!
– В вороньем переулке!
– Это вообще во Франкфурте?
– Да-а!
– Возле кладбища что ли, где все деревья мёртвые?
– И чего вот умничаешь, если знаешь, что его так называют?
– Ну так ты объясняй нормально, чтобы сразу всё понять. Вечно наговоришь какой-то ахинеи, а мы потом ходим гадаем, что же ты имел в виду.
– Как мне объясняют, я так и передаю. Слушай и не перебивай! В вороньем переулке есть мёртвое дерево…
– Да неужели?! В квартале, где куча мёртвых деревьев, ориентир мёртвое дерево? Как удачно! Ни с чем не спутаешь!
– Ты дашь мне договорить или нет?
Эд помахал рукой. Мол, давай-давай.
– Мёртвое дерево растёт вплотную к дому…
– Там таких не меньше полудюжины, – вновь перебил Эд. Вигард от злости весь сжался и закатил глаза. Похоже, нервы уже не выдерживают. Как бы не дошло до драки.
– Кладбище у тебя сзади, смотришь на дерево и поворачиваешь налево. Идёшь по переулку до сгоревшей таверны…
– А ты не мог сразу со сгоревшей таверны начать? Она одна во всём городе.
– Блядь! Сука! Да ты заткнёшься или нет?! Я откуда знаю, где что? Ни разу там не был. Ещё хоть слово вставишь, клянусь, я твою башку тупую об стену размажу, – пригрозил Вигард и, пожалуй, готов сдержать обещание. – Я не шучу! Молчи! – добавил он, едва губы Эда зашевелились. Стражник сдержался, не произнёс ни звука.
Когда тюремщик закончил с подробным, путанным и непонятным объяснением, они быстро простились. Тео поторопил, боялся, что дойдёт до драки, если Эд снова что-то ляпнет. Порой он перегибается палку. Не понимает, когда пора бы замолчать.
Наверху, где они оставили тело, их ждал Бернард. Мотался, заглядывал в соседние комнаты. Услышал их, резко одёрнулся. Обычно он так себя ведёт, когда куда-то опаздывает.
– Где вы были? Почему вас всё время нужно искать? – нервно спросил он.
– Вниз спускались, – ответил Эд.
– В темницу? – с недоверием уточнил Бернард. Будто там ещё что-то есть. – Зачем?
– С тюремщиком поболтали.
– С этим ненормальным?
– Он ведь тоже человек. Ему там скучно одному, он всегда рад компании.
– Вам не за болтовню жалование платят, – Бернард опомнился. Оглядел себя, подтянул пояс, поправил тунику. – Томас где?
– Сейчас придёт. Желудок прихватило.
– Работа для вас есть.
– Уф-ф, а мы как раз хотели на сегодня отпроситься.
– Че-го? – протянул Бернард. При этом скривился, будто горсть барбариса съел.
– Со здоровьем проблемы.
– У всех троих разом?
– Нет, только у Матильды, – нашёлся Эд. Знает, что к Тео Бернард хорошо относится. – Ему бы за ней приглядеть, а мы с Томасом по хозяйству поможем. Мы и утром, честно говоря, из-за этого задержались. Тео не хотел её одну оставлять.
Вот ведь урод! Что ж ты меня подставляешь? – едва не вырвалось у Тео. Да уж, хорош друг. Говорил бы за себя, так нет, нужно обязательно его приплести.
– Дело срочное, а под рукой только вы. Потом найду, кем вас сменить, и Тео может идти домой. Только Тео!
– Но, капитан, – хотел было возразить Эд, однако Бернард усмирил его сердитым взглядом.
Изложив суть дела, он отвёл Тео в сторону. Не хочет, чтобы Эд подслушал его напутствие.
– Держись ты подальше от этих недоумков, от них одни проблемы, – начал он. – Хочешь, переведу тебя в другую смену? У тебя есть будущее в страже, Тео, а по ним темница плачет.
Бернард снова и снова предлагал и убеждал согласиться, а Тео на всё отвечал вежливым отказом. Потом устал и пообещал подумать, иначе тот не отстал бы. И что он докопался? Всё надеется сделать из Тео честного стражника с окладом в пять пфеннигов в день. Нет, он давно понял, что служба в страже не для него. Слишком много правил и обязанностей, ему бы что попроще и спокойней. Хочет срубить денег и уехать из Франкфурта. Увезти с собой Матильду, поступить на службу к какому-нибудь графу или барону (только не к Вигарду). Благо человеку его умений всегда найдётся место в замке.