Франклин Рузвельт

Чернявский Георгий Иосифович

Программы ленд-лиза не только оказали огромное влияние на увеличение производства продовольственных товаров, но и привели к технологической революции в обработке пищевых продуктов. Необходимо было, чтобы отправляемое за границу продовольствие занимало на кораблях как можно меньше места. Так стала развиваться технология сублимирования (обезвоживания) продуктов при сохранении их питательной ценности. Появились высушенные овощи, яичный и молочный порошки; производство последнего в 1940—1943 годах выросло в 20 раз ^{602} .

Постепенно приобретал более четкие очертания проект работы в области атомной энергии, получивший название Манхэттенского. В августе 1942 года его еще сильнее засекретили и сконцентрировали. Рузвельт знал, что аналогичные работы интенсивно ведутся в Германии, и опасался, что немецким физикам удастся опередить американцев.

Распоряжением президента на Манхэттенский проект были брошены огромные силы и средства. Было построено около сорока испытательных установок в одиннадцати штатах, а также в Канаде, с которой США секретно сотрудничали в этой области. Ответственным за проект в сентябре 1942 года был назначен бригадный генерал (затем генерал-лейтенант) Лесли Гровс, а его научным руководителем — физик-теоретик, профессор Калифорнийского университета в Беркли, член Национальной академии наук США с 1941 года Роберт Оппенгеймер. Рузвельт лично поддерживал связь с Оппенгеймером. 29 июня 1943 года президент напомнил ему о необходимости не дать Германии возможности обогнать США в деле создания атомного оружия ^{603} . Впрочем, для такого внушения необходимости не было — Оппенгеймер и другие ученые прилагали все силы для скорейшего выполнения проекта.

Президент рано осознал, что атомное оружие явится не только мощным средством решения чисто военных проблем грандиозного противостояния, но и средством, которое можно будет эффективно использовать в решении вопросов послевоенного мира. Он полагал, что угроза применения атомной бомбы может оказаться более эффективной, чем возможности международного сотрудничества.

Имея это в виду, он стремился не допустить распространения информации об американских работах, причем его особенно волновало, чтобы о них не стало известно в СССР, поскольку опасался, что в руках Сталина атомное ядро может стать средством захвата соседних с СССР стран с перестройкой большой части Европы и Азии по советскому образцу. Исполнительный генерал Гровс быстро понял намерения своего главнокомандующего. Он писал: «Через две недели после того, как на меня было возложено руководство проектом, я полностью лишился иллюзий в отношении того, является ли Россия нашим другом, в частности в отношении информации о проекте» ^{604} .

С санкции Стимсона, который во всех случаях консультировался с президентом, были избраны наиболее засекреченные места проведения исследований: Оук-Ридж в штате Теннесси, Лос-Аламос в штате Нью-Мексико, Хэнфорд в штате Вашингтон.

Гровс одновременно руководил разведкой работ над атомным оружием в Германии, прилагал все усилия для недопущения проникновения германских шпионов в лаборатории. Он установил многократную перекрестную проверку всех занятых в проекте. По указанию Рузвельта атомный проект финансировался зашифрованными статьями различных разделов бюджета, чтобы ни наиболее хитроумные конгрессмены, ни искушенные аналитики, ни тем более вражеские шпионы не могли догадаться, на что в действительности расходуются огромные средства.

Тем не менее Гровсу не удалось предотвратить проникновение советской разведывательной сети в святая святых Манхэттенского проекта.

В наиболее крупный атомный центр в Лос-Аламосе, расположенный в отдаленной лесной местности к северо-западу от столицы штата Санта-Фе, удалось внедриться, в частности, коммунисту Джулиусу Розенбергу, сотрудничавшему с советской разведкой с 1938 года. Он привлек свою жену Этель, шурина Дэвида Грингласса и невестку Рут. Грингласс, сержант американской армии, работал механиком в Лос-Аламосе. Розенберг уверил его, что речь идет не о примитивном шпионаже, а об обмене научными сведениями с союзной страной. В результате Розенберги получили чертежи атомной бомбы, которые через связника, химика Гарри Голда, передали советской стороне. Обо всём этом американским властям стало известно только через пять лет после кончины Рузвельта, который понятия не имел, что столь тщательно оберегаемые им и его сотрудниками секреты атомного оружия доставались СССР [35] .

35

В 1950 году в результате секретнейшей операции «Венона» в Великобритании был арестован физик-теоретик Клаус Фукс — наиболее значительный из агентов СССР, занимавшийся вопросом атомного оружия. Он выдал Голда, тот, в свою очередь, Грингласса, а Грингласс Розенбергов. Однако последние отказались признать свою вину и заявили, что их арест является антикоммунистической и антисемитской провокацией. Однако утверждение об антисемитской подоплеке процесса Розенбергов не возымело действия на мировое общественное мнение, так как и главный судья, и государственный обвинитель были евреи. По приговору суда Джулиус и Этель Розенберг в 1953 году были казнены на электрическом стуле. Были установлены имена примерно 150 советских разведчиков, но свыше двухсот кличек расшифровать так и не удалось (см.: Hayes J. E., Klehr H.Venona: Decoding Soviet Espionage in America. New Haven, 1999. P. 12, 14, 295—303). Расшифровки «Веноны» свидетельствуют, что в Лос-Аламосе и других атомных исследовательских центрах работало большое число советских разведчиков, основная масса которых смогла избежать наказания (см.: Ibid. P. 304—307, 313—322). К сожалению, в русскоязычных публикациях встречаются всякие небылицы, например, о том, что в качестве советского агента был якобы разоблачен Гарри Гопкннс (см., например: Вольский В.Проект «Венона» //www.berkovich-zametki.com). В расшифровках «Веноны» Гопкинс действительно упоминается в донесениях разведчиков под кодовым именем «Заместитель», но лишь как объект наблюдения, наряду с «Капитаном» (Рузвельтом), «Кабаном» (Черчиллем) и другими государственными деятелями (см.: Hayes J. E., Klehr H,Op. cit. P. 54, 206). Тем не менее направленность советской разведывательной деятельности в годы Второй мировой войны против США и ее масштабы (в нее были втянуты помощник президента по административным делам Л. Кёрри, сотрудники разведки, Госдепартамента, министерства финансов, администрации помощи по ленд-лизу, ученые) свидетельствуют о том, что Сталин рассматривал США лишь как временного союзника, а в перспективе как враждебное государство (Ibid. Р. 47, 332—337). Между прочим, в числе советских разведчиков был французский инженер российского происхождения Владимир Александрович Познер (отец хорошо известного ныне телевизионного обозревателя), согласно сведениям «Веноны», приехавший в США в 1941 году, работавший в Голливуде и имевший обширные связи (Ibid. P. 233).

Можно полагать, что советская добыча была бы значительно большей, если бы по распоряжению Рузвельта администрация не ограничила до предела круг лиц, которым была доступна информация. Президент получал доклады только от Стимсона и Гровса. Даже начальник штаба армии Маршалл и вице-президент Уоллес знали об атомном проекте лишь в самых общих чертах.

В то же время с Черчиллем Рузвельт детально обсуждал военные и политические аспекты атомной проблемы. Их переговоры вступили в конкретную стадию на встрече в Вашингтоне в мае 1943 года. К этому времени Рузвельт пришел к выводу, что, несмотря на стремление сохранить монополию на атомное оружие, когда оно будет, наконец, создано, политически целесообразным будет поделиться этим секретом с англичанами, которые (и прежде всего Черчилль) должны были по достоинству оценить щедрость партнера, не говоря уже о том, что в самой Англии был немалый научный потенциал, который можно было включить в реализацию Манхэттенского проекта. В Вашингтоне Рузвельт договорился с Черчиллем об обмене информацией по этому вопросу

А через три месяца, вновь встретившись, на этот раз в Квебеке, президент и премьер-министр подписали секретное соглашение. Оно предусматривало, что стороны никогда не будут использовать атомное оружие друг против друга и против третьей стороны без согласия партнера, а также сообщать атомные секреты другим странам без взаимного согласия. Стороны договорились, что общую политику обеих стран в этой области будет определять американский президент, наметив создать в Вашингтоне Объединенный комитет по вопросам атомной политики.

Американскому приоритету помогло то обстоятельство, что Рузвельт оказался значительно более прозорливым, чем Гитлер. Фюрер был недоволен, когда министр вооружений Шпеер доложил ему, что для создания атомного оружия понадобится три-четыре года — такой срок он счел чрезвычайно долгим (или понимал, что Германия, находившаяся на пределе своих возможностей, не располагает таким временем). В результате в июне 1942 года Гитлер распорядился резко сократить исследования в области атомного оружия, а высвободившиеся средства направить на создание двигателей нового типа для танков и подводных лодок. Благодаря тому, что Рузвельт разглядел в атомной бомбе не только оружие непосредственного действия, а могущественное средство устрашения, именно США оказались пионерами в этой области. Хотя, конечно, ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов заслуги ученых, организаторов производства, всех тех, кто имел отношение к Манхэттенскому проекту, решающее слово оставалось за президентом, и он неизменно произносил его в подтверждение своей решимости сделать всё возможное для того, чтобы секретами атома овладела именно его страна.

В конце 1944 года, когда работы над атомным оружием вступили в заключительную фазу, Рузвельт лично занялся вопросом о его практическом применении. Он, движимый не только военно-политическими интересами, но и эмоциями, решил, что объектом атаки станут Японские острова — враг должен был понести наказание за Пёрл-Харбор и последующие агрессивные действия. 30 декабря состоялась встреча со Стимсоном, на которой было решено начать подготовку летчиков 509-й группы бомбардировщиков В-29 для боевого применения нового оружия. Президент понимал, что подготовка должна быть не только чисто военной, но и психологической, ибо скорее всего речь будет идти о десятках тысяч жертв среди мирного населения. Определены были и города Японии, которые станут объектами бомбардировок. Рузвельту был представлен список, включавший Хиросиму, Ниигату, Нагасаки, Кокуру и Киото. По рекомендации советников древняя японская столица, всемирный культурно-религиозный центр Киото был исключен из списка.

Мир всё ближе подходил к началу атомной эры.

* * *

В период войны сохранялись, а порой и осложнялись внутренние проблемы страны. Социальные противоречия порой приобретали не просто конфликтный, а антагонистический характер, часто сопровождаясь стремлением нажиться на войне. Такая тенденция существовала со стороны не только большого бизнеса, но и противоположного лагеря — организованного рабочего движения.

Особенно агрессивным был Объединенный профсоюз шахтеров, насчитывавший в 1943 году около четырехсот тысяч членов. В начале года произошел ряд местных стачек горняков, выдвигавших требования повышения заработной платы, улучшения техники безопасности и главное — введения шестичасового рабочего дня. В апреле председатель объединения горняков Джон Льюис призвал к общенациональной забастовке с теми же лозунгами — и это в условиях военного времени, когда американские войска сражались на Тихом океане и в Северной Африке, США готовились к участию в битвах на Европейском континенте, а внутри страны все средства и человеческие силы сосредоточивались на снабжении армии и помощи союзникам.