Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Жан де Лабрюйер. Характеры
Шрифт:
,…Он сказал, что ум этой красавицы подобен алмазу в роскошной оправе, и, продолжая разговор о ней, присовокупил, что подобное сочетание высокой души и телесной прелести так пленяет рассудок и сердце каждого, кто говорит с нею, что человек бессилен решить, увлечен ли он ею или просто удивляется ей: в Артенисе есть и то, без чего нет совершенной дружбы, и то, что может завести вас гораздо дальше. Слишком молодая и обаятельная, чтобы не возбуждать восхищения, н в то же время слишком скромная, чтобы стремиться покорять сердца, она ценит в мужчинах только их добродетели и видит в них^ только друзей; живая по натуре и способная глубоко чувствовать, она поражает и чарует вас; владея искусством поддерживать самую изысканную н утонченную беседу, она умеет сверх того оживлять ее удачными остротами, которые не только доставляют слушателям
здравый смысл и рассудительность, она становится на вашу точку зрения, усваивает ваши взгляды, развивает н украшает их, и вы всегда уходите довольный собою, видя, что мыслили правильней и высказались красноречивей, чем сами того ожидали. Не зная тщеславия н тогда, когда говорит, и тогда, когда пишет, она не пытается блистать изысканностью слога там, где всего важнее смысл, ибо понимает, что секрет красноречия – в простоте. Если нужно оказать кому-нибудь услугу и заручиться для этого вашей помощью, Артениса предоставляет Эльвире прибегать к выспренним риторическим прикрасам, которые та заимствует из книг н пускает в ход по любому поводу: она воздействует на вас лишь своей искренней, пылкой и убежденной готовностью быть человеку полезной. Преобладающая ее черта – любовь к чтению и к обществу людей выдающихся и прославленных, причем она окружает себя ими не столько для того, чтоб они знали о ней, сколько для того, чтобы самой их знать. Уже сейчас можно предугадать, какой мудрой и добродетельной она станет с годами, ибо ведет она себя безупречно, воодушевлена наилучшими намерениями и придерживается самых безошибочных правил, какими только может руководствоваться женщина, окруженная множеством поклонников и льстецов. Для того чтобы ее достоинства засияли полным блеском, ей недостает, пожалуй, только случая или того, что называется публикой, ибо она живет довольно замкнуто н даже ищет уединения, хотя ее отнюдь нельзя назвать нелюдимой.
Красивая женщина хороша и такая, как она есть: она сохраняет всю свою прелесть даже тогда, когда одета просто и украшена только своей привлекательностью и молодостью; бесхитростная грация так озаряет ее лицо, так облагораживает малейшее ее движение, что никакие ухищрения моды, никакой наряд не сделают ее еще более опасной для мужчин. Точно так же порядочный человек достоин всякого уважения сам по себе, независимо от внешнего вида, который он придает себе, чтобы казаться более величавым или добродетельным: облик реформата, чрезмерная скромность, убогий наряд, широкополая шляпа ничего не прибавят к его внутреннему благородству, не подчеркнут его достоинств, а лишь приукрасят их н, пожалуй, лишат естественности н непринужденности.
Заученная величавость смешна: в данном случае крайности сходятся, правильное же решение, как всегда, – в золотой середине; тот, кто стремится сделаться величавым, никогда в этом не преуспеет – он лишь станет напыщенным. Величавость либо не дается вовсе, либо дается от природы; поэтому отрешиться от величавого вида гораздо легче, нежели приобрести его.
Когда одаренный и прославленный человек угрюм н неприступен, он отпугивает молодых людей, отвращает их от добродетели и внушает им подозрение, что следовать ее стезею слишком трудно н скучно; напротив, своей приветливостью и общительностью он дает нм полезный урок и убеждает в том, что можно быть веселым и в то же время трудолюбивым, преследовать серьезные цели и все же не отказываться от пристойных удовольствий, то есть становится для них достойным подражания примером.
Не следует судить о человеке по лицу -оно позволяет лишь строить предположения.
Умное выражение лица у мужчины можно сравнить с правильностью черт у женщины: это самый заурядный род красоты.
Человек,
Какого искусства требует порой естественность! Сколы ко времени, опыта, внимания и труда мы тратим на то, чтобы танцевать так же легко и непринужденно, как ходим, петь – как говорим, говорить – как мыслим, и как не просто вложить в разученную речь, которая произносится на людях, столько же силы, живости, пыла н убежденности, сколько мы без всяких стараний и подготовки выказываем в частной беседе!
Не следует обижаться на человека, который, будучи мало знаком с нами, тем не менее отзывается о нас дурно: его нападки относятся, не к нам, а к призраку, созданному его воображением.
Есть множество мелких условностей, обязанностей, правил приличия, связанных с местом, временем и определенным кругом людей; ум бессилен угадать их заранее, но они легко постигаются из опыта. Судить о человеке по отступлениям, которые неизбежны, пока он не освоился с правилами, – это все равно что судить о нем по отделке ногтей или прическе и всегда чревато ошибкой. '
Я не уверен, что о человеке можно судить по первому его промаху или же поступку, вызванному крайней необходимостью, сильной страстью, порывом.
Прямая противоположность тому, что говорят о делах и людях, часто и есть истинная правда о них.
Следует постоянно быть начеку и следить за каждым своим словом, чтобы в пределах хотя бы часа не высказать двух противоположных мнений об одном н том же предмете или человеке в угоду приличиям и светской благопристойности, которые невольно побуждают нас не противоречить никому из собеседников, даже если их взгляды совершенно несхожи.
Пристрастность обрекает человека на множество мелких неприятностей: поскольку немыслимо, чтобы те, к кому он благоволит, были всегда удачливы н разумны, а те, кто ему не по душе,- неудачливы и неловки, он часто попа-, дает на людях впросак либо из-за промахов своих друзей, либо из-за успеха тех, кого он не любит.
Человек, который склонен к предубеждениям и все же осмеливается занимать светскую или духовную должность, – это все равно что слепой, пожелавший рисовать, немой, решивший произнести речь, или глухой, рассуждающий о симфонии. Впрочем, нет, мои сравнения слишком слабы и дают лишь неполное представление о вреде, причиняемом предвзятостью. Следует прибавить, что она – недуг, страшный, неизлечимый, заражающий каждого, кто приближается к больному, и обращающий в бегство всех – равных, низших, родных, близких н даже врачей, которые могут вылечить пациента, лишь если он сам поймет, что болен, и согласится прибегнуть к лекарствам, то есть нач учится слушать других, поменьше доверять самому себе, поглубже вникать в дело и всячески просвещать свой ум. Льстецы же, плуты, клеветники, словом, те, чей язык служит лишь корысти и лжи, – это шарлатаны, которые, пичкая доверчивого больного тем, что им выгодно, отравляют и медленно убивают его.
Декарт советует судить о предмете лишь после тщательного и досконального его изучения; это правило настолько прекрасно и верно, что его следует применять и к нашим суждениям о людях.
Дурное мнение, которое люди составляют себе о нашем уме, нравственности и манерах, тем менее оскорбительно для нас, чем неблагороднее и хуже характер тех, кто его разделяет.
Пренебрежение к человеку достойному восходит к тому же источнику, что и восхищение глупцом.