Фредерик Дуглас

Грэхем Шерли

— Ты ведь не полевой рабочий! Что ты знаешь о табаке?

У Фредерика на миг замерло сердце. Хозяин не хочет брать его, он ему не понравился! Он уже видел, как захлопываются за ним массивные ворота этой чудесной усадьбы. Он судорожно проглотил слюну.

— Я… я могу хорошо работать. Я очень сильный.

Фрилэнд щелкнул хлыстом по ветке, сбив листок, потом сказал:

— Ты вырос не в Сент-Микэлсе, и в поле ты не работал. Не ври мне, малый!

Он резко повернулся и посмотрел прямо в лицо Фредерику. Юноша застыл на месте, но не дрогнул. И не опустил глаз в смущении. Ведь объяснить все это очень просто.

— Когда

я был маленьким, старый хозяин послал меня в Балтимор смотреть за его внуком Томми. Там я и вырос.

— Понятно. А чей ты?

Раздался быстрый ответ:

— Мы полковника Ллойда, сэр.

— О!

Так вот чей! Полковника Эдуарда Ллойда. Это была одна из самых великолепных плантаций Тэлботского округа, расположенная в стороне от всех путей сообщения и торговли, но независимая, как маленькая держава. Полковник Ллойд на собственных судах отправлял товары со своей плантации в Балтимор. Все мужчины и подростки, находившиеся на борту, за исключением капитана, принадлежали ему, являясь его собственностью; на плантации были свои кузнецы, колесные мастера, сапожники, ткачи и бондари, и все это рабы, все — «люди полковника Ллойда». Мать Фрилэнда знавала щеголиху Салли Ллойд, старшую дочь полковника. Они вместе катались на яхте, носившей название «Салли Ллойд». Да, старого хозяина уже нет на свете. Понятно, что многие из его рабов теперь проданы. А с этим парнем повезло!

Они подошли к дому. Фрилэнд стал подниматься по ступеням веранды.

— Обойди с другой стороны, там черный ход. Сэнди займется тобой, — довольно неприязненным тоном бросил он, не оборачиваясь.

— Слушаю, сэр, — торопливо ответил Фредерик, но хозяин уже исчез за дверью.

Фредерик потрепал шею кобылы и шепнул в ее мягкое ухо:

— Все в порядке, старушечка! Что ж, пойдем искать Сэнди!

С дороги старый дом и заросший сад являли собой очаровательную картину дремотного покоя. Однако на службах позади дома, в кухне, на скотном дворе кипела шумная и суетливая деятельность. Рождество кончилось. Тетушка Лу подчеркнула этот факт в очень определенных выражениях:

— А ну, черные бездельники, живо убрать весь этот мусор!

Грабли, метлы, швабры, тачки — все находилось в движении. Время от времени раздавались санные зевки и звучные удары ладонью по голому телу. Один круглый детский задок был уже основательно отшлепан.

Известно, что в первый день Нового года все надо начинать как следует. Никто не подвергал сомнению авторитет и требования тетушки Лу. Ведь скоро появится мисс Бетси — старая хозяйка. И тогда, господи спаси и помилуй, ежели все вокруг не будет блестеть, как стеклышко! Конечно, мистер Уильям давно уже встал и ускакал куда-то на своей каурой кобыле. Но с мистером Уильямом никто особенно не считался. Хотя и он мог здорово отдуть, стоит ему разозлиться! Однако большей частью он ни на что не обращал внимания, ни на что решительно.

И вдруг какой-то чужой негр приводит лошадь мистера Уильяма. Вот тебе раз! Все маленькие ребятишки собрались вокруг и уставились на него, засунув пальцы в рот. Сюзен, которая вытряхивала ковер из окна второго этажа, едва не вывалилась во двор. Джон и Хэнди разглядывали пришельца с живейшим интересом. Только Сэнди повернулся и посмотрел на него как ни в чем не бывало.

У Фредерика больно застучало сердце, но

он тоже не подал виду, что узнает этого человека.

А затем «колдун» Сэнди улыбнулся, и всем сразу стало легко и свободно. Все в порядке!

В столовой с высоким потолком и дубовыми панелями на стенах молодой дворецкий Генри подавал завтрак. Старый Кэлеб всегда прислуживал за обедом и даже во время завтрака, если бывали гости, но Генри проходил курс обучения под присмотром своей госпожи. Все говорило здесь о привычке к комфорту и изяществу: начищенное серебро, белоснежные салфетки и скатерти, искрящиеся хрустальные бокалы. Небольшая хрупкая женщина, в черном платье из мягкого шелка, с воротничком цвета слоновой кости, сидела напротив мистера Уильяма. Волосы ее поседели, но время не коснулось белых рук с проступающими голубыми жилками, а взгляд живых глаз был все так же властен, как и в молодые годы. Хозяйка плантации не старела, а медленно увядала.

— Генри! — Она постучала по столу своей ложкой. — Поосторожней! Сколько раз я говорила тебе не подавать к завтраку эти чашки?

— Уж увольте, мисс Бетси, — ноющим тоном отвечал Генри, — я тут вовсе не виноват. Кэлеб их выставил, мэм. Вот прямо тут на буфете они и были…

— Перестань скулить, Генри!

Что за странно раздраженный той у ее сына? Миссис Фрилэнд бросила на него недовольный взгляд.

— Слушаюсь, мистер Уильям, только ведь… — снова завел было Генри.

— Он совершенно прав, матушка, — прервал его Фрилэнд. — Кэлеб подавал кофе Тилмэнам перед их отъездом. Я тоже выпил чашку с ними вместе.

— А, это хорошо! — Чашки были позабыты. — Вот не думала, что они так рано уедут. Я бы обязательно встала, чтобы попрощаться с гостями.

— Решительно никакой нужды, матушка! Я проводил экипаж довольно далеко. Не успеют они оглянуться, как будут в Ричмонде.

— Очень мило, что они приехали провести с нами праздники. — Она осторожно отхлебнула свой кофе.

По утрам в этой комнате всегда бывало приятно. Весело распевала канарейка в своей клетке, освещенной ярким солнцем. Где-то за окном засмеялся ребенок. Старуха подавила вздох. Негритенок, конечно. Кто же еще?! Сын сидел, лениво откинувшись на спинку стула. Миссис Фрилэнд поджала губы.

— Никогда не думала, что Делия Тилмэн станет такой хорошенькой барышней. — Эта фраза была произнесена с нарочитой небрежностью. — Она просто очаровательна.

— Совершенно верно, матушка, — с готовностью согласился сын, но, поймав его усмешку, миссис Фриланд отвернулась.

— Я полагаю, будет лучше, если Кэлеб сам перемоет эти чашки. — Она снисходительно посмотрела на Генри. Слуга переминался с ноги на ногу. — Вероятно, повесничал всю ночь, а? — добавила она.

— Да, мэм! — Генри широко ухмыльнулся и скрылся за дверью, ведущей в кухонный коридор.

Фрилэнд презрительно фыркнул:

— Повесничал! Наверняка проспал подряд часов двенадцать! Безмозглый осел!

— Право же, Уильям, я не понимаю твоего отношения к твоим собственным людям. Генри ведь родился здесь, в нашем имении!

— Что, конечно, должно было помешать ему стать ослом. Увы!

Заметив обиженный взгляд матери, Фрилэнд тотчас же раскаялся:

— Простите меня, матушка, но я только что нашел для вас нечто куда более достойное ваших усилий.

— О чем ты говоришь?