Фредерик Дуглас
Шрифт:
Снова открылась кухонная дверь, и со двора вошел мистер Фрилэнд. На его угрюмом лице глаза казались сейчас стальными. Голос звучал резко.
— Вот ты где! — Он в упор посмотрел на Фредерика. — Ступай во двор! Эти люди хотят допросить тебя.
— Он ничего не сделал, мистер Уильям! — испуганно взмолился Джон.
— Молчать! — Фрилэнд подтолкнул Фредерика к двери.
Едва тот ступил за порог, как его схватили двое констеблей.
— Что вам нужно? За что вы меня?
Сильный удар кулаком рассек Фредерику губу. Констебли, скрутив ему руки назад, повалили
Гамильтон, который стоял возле своего коня, указал «а Джона, вышедшего из кухни вслед за Фредериком.
— И этого тоже! Заберите его!
В руках у Гамильтона было ружье.
Джон закричал, когда его схватили.
Все это произошло перед кухонным крыльцом, на некотором расстоянии от скотного двора и других служб. Но там уже столпилось немало черных фигур и был слышен приглушенный плач.
Из коровника выбежал Генри, за ним — Сэнди. Навстречу им шагнул констебль с тяжелым револьвером на поясе. Он держал в руках веревку. Гамильтон кивком указал на Генри.
— Вяжите его!
— Давай руки! — приказал констебль.
Генри задыхался. Он не сразу мог заговорить. Несколько мгновений он озирался. Затем, посмотрев прямо в глаза стоящему перед ним человеку, он сказал:
— Нет!
Все были ошеломлены. Владелец Фрилэнда уставился на Генри так, словно видел его в первый раз.
— Ах ты, черная!.. — заорал констебль с пеной у рта. — Не желаешь! — Он потянулся за револьвером.
— Генри! — крикнул надтреснутым голосом Фрилэнд.
Но Генри бросил взгляд на хозяина и повторил еще решительнее:
— Нет! Не дамся!
Теперь уже все трое констеблей окружили Генри, целясь в него из своих револьверов. Мистер Гамильтон пришел в возбуждение. Он тоже поднял ружье.
— Ей-богу, Фрилэнд, он опасен!
Уильям Фрилэнд не мог выдавить из себя ни слова. Ему казалось, что горло его сжимает железный обруч. Подумать только: Генри! Этот глупый, неуклюжий раб внезапно вырос на целую голову.
— Стреляйте! Стреляйте, и будьте вы прокляты! Не дам вязать себя!
И, прокричав эти слова под дулами приставленных к его груди револьверов, Генри внезапно поднял кулаки и выбил из рук констеблей оружие.
В поднявшейся суматохе Фредерик успел подбежать к Джону.
— Пропуск? — спросил он. — Пропуск у тебя?
— Я сжег его в печке.
— Хорошо! По крайней мере одна улика уничтожена.
Генри боролся, как разъяренный тигр. Старая миссис, услышав весь этот шум, поспешила во двор.
— Генри! Генри! — закричала она. — Они убивают Генри!
Сын бросился к ней, пытаясь объяснить происходящее. Но она оттолкнула его.
— Останови их! Останови этих негодяев!
В конце концов констебли одолели Генри. И когда он лежал на земле, весь в крови, со скрученными назад руками, Фредерик и Джон при всей своей беспомощности почувствовали стыд за то, что не сопротивлялись, как он. Джон плакал от горечи и бессильной ярости. Фредерик стоял неподвижно, ему было мучительно больно дышать. Миссис Фрилэнд, сама в слезах, пыталась утешить Джона:
— Не плачь, Джонни. Я знаю, что все это ошибка. Мы все уладим. Мы вызволим
Констебли забрали и Сэнди, черная физиономия которого оставалась бесстрастной и непроницаемой. И тогда владелец табачной плантации сказал:
— А не поискать ли нам пропуска, которые написал для них, как нам известно, негр капитана Олда?
Фрилэнд настойчиво и громко потребовал, чтобы всех арестованных немедленно отвели в тюрьму и подробно допросили. Выходка матери совершенно лишила его присутствия духа, в чем он безмолвно признался самому себе. Фрилэнд хотел лишь одного: покончить с этой историей, ничего больше не видеть и не слышать.
Когда, надежно связанные, четверо негров были готовы к отправке в Сент-Микэлс, во двор снова вышла старая хозяйка с полными руками пышек, которые она поделила между Генри и Джоном, обойдя Сэнди и Фредерика. Направившись было к дому, она остановилась и потрясла костлявым пальцем в сторону Фредерика.
— Это все ты! Ты, желтый дьяволенок! — крикнула она юноше. — Это ты подбил их на бегство, ты замутил им головы! Джон и Генри — хорошие слуги! Это твоя работа! Твоя, долговязый желтый дьявол!
Фредерик окинул ее таким взглядом, что старуха испуганно и злобно вскрикнула и поспешила в дом, захлопнув дверь.
Констебли привязали негров к седлам длинными веревками. Теперь Фредерик узнал две черные фигуры, которые раньше заметил издали. Это был Хэнди, а с ним — паренек, принадлежавший мистеру Гамильтону.
Сегодня утром Хэнди ускользнул с плантации, чтобы запрятать их запасы продовольствия возле лодки. Гамильтоновский паренек, видно, оказался поблизости. Может, Хэнди попросил его помочь. Наверно, так и случилось. Малец был избит. Рубашка висела на нем клочьями. Под испытующими взглядами белых ни один из негров не показал виду, что знает других. Они молча ждали; лошади беспокойно рыли копытами землю, песок и мелкий гравий сыпались неграм в лицо.
Фрилэнд вскочил, наконец, в седло, и Гамильтон, показав на Сэнди, спросил его:
— Это ваш негр?
— Нет, не мой. — Фрилэнд отрицательно покачал головой. — Я нанимаю его у некоего Грумса. Он живет в Истоне. — Фрилэнд сухо усмехнулся. — Очень не хочется терять хорошего плотника; такого у меня уже давно не было.
— Мне кажется, я где-то видел его, — Гамильтон пристально глядел на Сэнди. — По-моему, это его называют колдуном.
Фрилэнд лишь пожал плечами, поудобнее усаживаясь в седле. Гамильтон прибавил несколько зловеще:
— Потому советую не спускать с него глаз.
— Да неужто вы действительно верите в черную магию рабов? — насмешливо поддел его Фрилэнд.
Гамильтон, в свою очередь, пожал плечами, и процессия, возглавляемая нелюбезным хозяином, тронулась по аллее парка.
В господском доме Кэлеб трясущимися руками расправлял изношенные парчовые занавеси. Он чувствовал себя старым и никому не нужным. На втором этаже Сюзен пыталась заглушить рыдания, уткнувшись лицом в диванную подушку и не замечая, что тонкая полотняная наволочка уже вся мокра от слез. В хижинах не слышно было даже детского голоса — все боялись дышать.