Фредерик Дуглас
Шрифт:
Книга Шерли Грэхем не является только биографическим очерком жизни Фредерика Дугласа. Прочитав ее, наш советский читатель узнает много интересных фактов из истории США. В книге американского автора особенно запоминаются ярко написанные рассказы о войне в Канзасе, о восстании Джона Брауна, о гражданской войне и реконструкции Юга. Даются интересные факты о жизни и деятельности крупнейших деятелей США второй половины XIX века: Уильяма Гаррисона, Уэнделла Филиппса, Джона Брауна, Чарльза Самнера, Авраама Линкольна, автора «Хижины дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу и многих других.
Ценна эта книга с точки зрения популяризации революционных традиций американского
Р. Иванов
ПРОЛОГ
«Глаз не свожу я с Полярной звезды. Думаю я о свободе».
Ему внушали, что он раб, что он должен гнуть спину, ходить смиренно, с опущенным взглядом, жить без мыслей и спать без сновидений. Но каждый удар мотыги о переплетенные корни, каждая узенькая борозда, взбегающая на холм, полет птицы над полем, поскрипывание запряженной волами повозки на дороге— все говорило ему о свободе. Ибо взгляд Фредерика Дугласа был обращен к звезде.
Этому темнокожему американцу так и не довелось узнать точную дату своего рождения. В какой-то месяц и день не то 1817, не то 1818, а может, 1819 года появился он на свет в Тэлботском округе, на восточном побережье штата Мэриленд. Кто были его родители? «Генеалогические древа, — писал он позже в своей автобиографии, — не были распространены в среде рабов. Лицо, играющее некоторую роль в цивилизованном обществе и иногда именуемое отцом, попросту не фигурировало ни в рабовладельческих законах, ни в повседневном быту невольников».
Раннее детство его прошло на небольшой ферме; там вместе со щенятами, поросятами и прочим приплодом, подраставшим на плантации, выращивались и негритянские дети для работы в поле и в сосновом лесу, где собирали древесную смолу. Немногие светлые воспоминания детских лет Фредерика тянулись к бревенчатой хижине его бабки. Помнилось ему, что однажды он прикоснулся к своей матери. Лет с четырех или с пяти он уже никогда не видел ее и ничего о ней не слыхал.
Перед вами история о том, как на скотном дворе вырос и поднялся на ноги Человек. Начинается она в 1834 году от рождества Христова. Эндрью Джексон был тогда президентом Соединенных Штатов, Горас Грили уже приступил к изданию своей газеты в Нью-Йорке. Уильяма Ллойда Гаррисона проволокли по улицам Бостона с веревкой на шее. Рабство было только что отменено повсюду, где развевался британский флаг. Даниель О’Коннелл громогласно призывал народ Ирландии к объединению. Гёте воспевал братство людей, и горное эхо вторило его песне. Льву Толстому было шесть лет от роду, а в Иллинойсе мужал Авраам Линкольн.
ЧАСТЬ I
ДОРОГА
«Земля, расступающаяся перед моими вещими воплями.»
ГЛАВА 1
ФРЕДЕРИК ВЫХОДИТ НА ДОРОГУ
Долгий день приближался к концу. Стоило солнцу уйти
Ворох лохмотьев и всклокоченные волосы, казавшиеся частью болотистой поросли, зашевелились. Настороженно приподнялась темная голова. Она была вся в ранах и кровоподтеках, глубоко сидящие глаза расширены ужасом. На какое-то мгновенье юноша застыл на месте, напряг все мышцы измученного тела, напряженно вслушиваясь в тишину; он был готов тут же нырнуть в густой кустарник. Но вот вечерний ветерок коснулся распухшего лица, юноша облизал растрескавшиеся, запекшиеся губы. Он снова бессильно поник головой, и капля крови тяжело упала на сухие сосновые иглы.
«Воды!» — широкие ноздри благодарно втягивали чуть влажный воздух, прохладный, как сырые кирпичи колодца. Пальцы, покрытые трещинами, судорожно подергивались. Юноше вдруг показалось, что они сжимаются вокруг грубой ржавой кружки, до самых краев наполненной благодатной холодной водой; он увидел старый колодец, вырытый в двух шагах от хижины его бабки, журавль которого был так искусно помещен между двумя сучками спиленного дерева и так уравновешен, что даже самый маленький ребенок мог одной рукой поднять ведро воды. Ворох тряпья в кустарнике забила резкая дрожь. Онемевшее тело юноши возвращалось к жизни. Тихо! Полежи еще немного, дыши медленно!
Оцепенение, сковывавшее все его чувства в течение знойного августовского дня, рассеивалось. В висках стучало. Голова кружилась. Юноша прижимался к земле, сосновые иглы кололи ему губы. В памяти расплывались какие-то лица, звучали странные голоса. Солнце, палящий зной, босые ноги взметают пыль на дороге. Дорога ведет на пригорок. Он видит, как в клубах пыли исчезает бабушка. Ушла и мать, махнув рукой на прощанье. Дорога поглотила обеих.
В сосновом лесу темнота надвигается внезапно. Он опять поднял голову и огляделся вокруг. Белка прошмыгнула мимо и спряталась. И снова полная тишина — ни грубых голосов, ни проклятий, ни собачьего лая. Значит, его не ищут. С собаками-то найти его совсем не трудно! Коуви просто не захотел отрывать людей от работы. Коуви знает, что ему никуда не уйти.
Хозяева, которые отправляли своих рабов на эту узенькую полоску неподатливой земли между заливом и рекой, знали, что собственность их находится в полной сохранности. Эдуард Коуви пользовался репутацией первоклассного «объездчика скверных негров». Все соседние рабовладельцы обращалась к нему, когда возникали какие-нибудь неприятности. Занятие это приносило Коуви большую выгоду. Он мог обрабатывать свою ферму, почти ничего не затрачивая на работников. Подобно искусным объездчикам, которые бесплатно пользуются конями лучших кровей,
Коуви получал в свое распоряжение самых горячих и самых строптивых рабов. Он ручался, что любой невольник будет как шелковый, когда вернется к своему хозяину.
Капитан Олд передал Коуви этого дерзкого юнца, присланного на восточное побережье из Балтимора. Проверяя по спискам имущество своей жены, капитан обнаружил, что этот раб числится под именем Фредерик.
— Хитер и опасен! — Голос капитана Олда звучал жестко. — Надо укротить его, пока еще молод.
— Фредерик! — с отвращением проговорил, растягивая слоги, Коуви, оглядывая маленькими зелеными глазками коренастую, складную фигуру юноши, его широкие плечи и длинные коричневые руки. — Очень уж важное имя. Воображаю, как возгордился! — глухо проворчал он себе под нос. Но хозяину сказал подобострастно: