Фредерика

Хейер Джорджетт

– Мы?

Голос его звучал высокомерно, но рот невольно кривился в усмешке, а глаза весело поблескивали под лениво полуопущенными веками. Эти признаки не остались незамеченными мисс Мерривилл, которая вздохнула с облегчением.

– Слава богу! – с обезоруживающей откровенностью сказала она. – Я подумала, что вывела вас из себя. И если бы так случилось, я бы не могла вас винить, так как сама все запутала. Мне казалось, что если я встречусь с вами, то смогу легко объяснить все обстоятельства.

– Ну и каковы же эти обстоятельства, мэм?

Несколько секунд девушка молчала, но, судя по выражению ее лица, не от смущения, а обдумывая, как

ей лучше все объяснить.

– Полагаю, они возникли в результате кончины моего отца год назад. Не то чтобы я не думала об этом раньше, но, когда он был жив, мне казалось, что я ничего не могу сделать.

– Мне очень жаль, что ваш отец умер, – прервал Элверстоук, – но я должен сообщить вам, что мое знакомство с ним было крайне поверхностным. Что до нашего родства, то оно проистекает по линии семьи моей бабушки и, насколько я помню, является таким отдаленным, что о нем не стоит и говорить.

– Но папа обычно упоминал о вас как о своем кузене, – возразила девушка. Так как маркиз никак это не прокомментировал, она добавила: – К тому же я видела ваше имя на родословном древе в большой Библии у нас дома.

– Но оно, безусловно, находится на противоположном конце от вашего, – охладил маркиз ее пыл.

– Да, понимаю. Вы не желаете нас признавать, не так ли? Тогда мне незачем объяснять вам нашу ситуацию. Прошу прощения, что побеспокоила вас, попросив меня посетить.

При этих словах маркизу, намеревавшемуся как можно скорее окончить беседу, вдруг без какой-либо разумной причины захотелось ее продолжить. Он сам не знал, смягчился ли он потому, что мисс Мерривилл забавляла его, или же его заинтриговало то, что данный им отпор неожиданно был принят без всяких возражений. Как бы то ни было, Элверстоук внезапно расхохотался и насмешливо произнес:

– Вот как? Ну-ну, не задирайте передо мной нос, это вам не идет. Я вовсе не возражаю, как вы выразились, признать вас и даже не отрекаюсь от звания кузена, хотя не могу пообещать вам помощь в том, что вы хотите у меня попросить. Кстати, на какую именно помощь вы рассчитываете?

Девушка расслабилась и с признательностью улыбнулась.

– Я вам так благодарна! У меня совсем маленькая просьба: ввести в общество мою сестру.

– Ввести в общество вашу сестру? – удивленно переспросил Элверстоук.

– Да, если вы не возражаете. Возможно, мне следует вас предупредить, что вам придется представить и меня тоже, если только я не смогу убедить сестру, что совсем этого не желаю. В общем, она очень послушная девочка, но заявляет, что без меня не пойдет ни на какие приемы. Конечно, с ее стороны это может показаться дерзким, но дело в том, что она очень меня любит и…

– Дорогая моя, – бесцеремонно прервал маркиз, – вы серьезно полагаете, что ваш выход в свет должен осуществляться под моим покровительством? Для этого вам нужна замужняя леди, а не холостяк!

– Знаю, – согласилась она. – Потому для меня и явилось таким разочарованием, что вы не женаты. Но я уже придумала, как нам преодолеть это препятствие. Вы бы не возражали, если бы мы притворились, будто папа завещал вам опеку над нами? Не над всеми, конечно, так как Харри только что достиг совершеннолетия, а мне уже двадцать четыре, но над тремя младшими?

– Возражал бы – и притом решительно!

– Но почему? – настаивала мисс Мерривилл. – Ведь вам понадобится только ввести в общество Кэрис и, может быть, меня. Естественно, я не ожидаю, что вы будете проявлять интерес к чему-либо еще, касающемуся нас. Откровенно говоря, это и не доставило бы мне большого удовольствия.

– Можете этого не опасаться. Но вы, кажется, не понимаете, мэм, что мое покровительство не явится для вас пропуском в высшее общество.

– Каким образом? Я думала, маркиз всегда вхож в высший свет.

– Это, мисс Мерривилл, зависит от маркиза.

– О! – Девушка старалась понять услышанное. – Папа говорил, что вы вели себя как… как петух в курятнике. Это означает, что вы… неподобающая персона?

– В высшей степени! – заверил он ее.

Она рассмеялась:

– Какая чушь! Я этому не верю! Даже бедный папа был не настолько плох!

– Даже бедный папа? – Маркиз поднес к глазу монокль, внимательно изучая собеседницу с видом человека, столкнувшегося с редким образцом.

– Да, – кивнула мисс Мерривилл, оставаясь нечувствительной к его внимательному взгляду. – Хотя до встречи с мамой он был жутко необузданным – и то, что он бежал с ней, было не слишком достойным поступком, должна это признать. Мне всегда казалось странным, что мама на это согласилась, так как она была очень порядочной и респектабельной женщиной. Думаю, люди, которые страстно влюблены, часто совершают странные поступки, а мама, очевидно, была легко внушаемой. Не то чтобы я очень хорошо ее знала – мама умерла вскоре после рождения Феликса, но Кэрис на нее похожа, а ей можно внушить что угодно! И конечно, они оба были тогда очень молоды. Только подумайте – папа достиг совершеннолетия всего за неделю до моего появления на свет! Представить себе не могу, как ему удавалось содержать семью, потому что его отец не давал ему ни гроша, а папа вряд ли занимался чем-нибудь прибыльным. Но, женившись на маме, он бросил все свои беспутства, и, учитывая, что они так тревожили его родителей, с их стороны было очень несправедливо не принять маму в семью.

Маркиз хранил тактичное молчание. Его воспоминания о покойном мистере Мерривилле, с кем он встречался несколько лет назад, едва ли соответствовали образу раскаявшегося грешника.

– По-моему, – продолжала мисс Мерривилл, – они получили по заслугам, когда мой дедушка и мой дядя Джеймс, который был его наследником, умерли от тифа в один и тот же день. Таким образом, наследство досталось папе – и как раз вовремя, так как в Грейнарде скоро должен был родиться Харри – ну а потом родились Кэрис, Джессами и Феликс. – При виде выражения лица маркиза она улыбнулась. – Я знаю, о чем вы думаете, и вы абсолютно правы. У всех нас, кроме Харри, такие нелепые имена! Уверяю вас, они служат нам тяжким испытанием. Когда я родилась, маме пришло в голову назвать меня Фредерикой – в честь папы. Следующим был Харри, потому что маму звали Харриет. Папа назвал мою сестру Кэрис, так как она была самым милым ребенком, какого он когда-либо видел. Джессами назвали в честь дедушки, а Феликс [3] – фантазия мамы, потому что мы были такой счастливой семьей. Я имею в виду, до маминой смерти. – Она сделала паузу, но почти сразу же заговорила снова, слегка тряхнув головой, словно отгоняла печальные воспоминания: – Приходится нам соответствовать нашим абсурдным именам! Джессами и я поклялись никогда не называть друг друга Джесси и Фредди и другим не позволять это делать.

3

Счастливый (лат.).