Фрегат «Звенящий»

Крапивин Владислав Петрович

Курсанты, грохоча по трапам ботинками, кинулись из кубрика наружу. А в двери сидит на комингсе ленивый и рассеянный первокурсник Ваня Клопиков. Замечтался, видите ли… И что же? Первый курсант налетает на Ваню, оба катятся на палубу. На них — другие. Вместо поворота оверштаг — куча мала. Вопли, крики и всякие слова, которые не всегда вставишь в рассказ. А с мостика в рупор высказывается капитан — о том, что он думает о таких матросах…

К счастью, обошлось без увечий. Но Ване досталось и от капитана, и от друзей-приятелей.

Хорошо,

что это был учебный маневр. А если бы дуло по-штормовому, когда от правильного поворота зависит безопасность судна?.. Вот про это и говорил наш капитан, когда курсанты выстроились на шканцах…

— Где выстроились? — разом спросили Вася и Ксеня.

— Ах, я же еще не объяснил! Слушайте… Палуба делится на разные участки. Возьмем самый типичный пример — судно с тремя мачтами, как наш «Звенящий». Так вот, часть палубы от носа до первой мачты называется БАК. Запомните это… А то однажды я говорю новичку: «Принеси с бака запасной конец», а он полез на цистерну с питьевой водой…

Конечно, все захохотали.

— Вы смеетесь, потому что знаете… А знаете ли вы, как называется палуба между передней и средней мачтами?

Ответом было сопение.

— Вот то-то же. Называется этот участок ШКАФУТ. Пожалуйста, не путайте со «шкафом»… Нечего смеяться. А палуба между средней и задней мачтами именуется ШКАНЦЫ.

— Множественное число? — уточнил Слава Воробьев.

— Да, именно так… И осталась последняя часть — от задней мачты до кормы. Это ЮТ.

— Я слышала эти слова, но толком не знала, где какое место, — сказала Ксеня. — Теперь-то знаю.

— А еще, кажется, есть полубак, полуют, — нерешительно вставил Слава. — Это что такое?

— Полуют — это задняя, более возвышающаяся часть юта, у самой кормы. А полубак — это передняя приподнятая площадка на б а к е.

Раньше у каждой части было свое строгое предназначение. На б а к е — владения боцмана. Там лежали бухты троса, запасные якоря и всякое другое имущество. Там же собирались свободные от вахты матросы: поговорить, вспомнить в долгом плавании родной дом, порассказывать морские байки, а то и песни попеть.

Шкафут — это тоже матросская территория. Здесь проводились с командой учебные занятия, здесь матросы были «у себя».

А на шканцах матросам просто так гулять не полагалось. Офицеры — другое дело. И вообще шканцы считались почетным и важным местом. Здесь оглашались указы и распоряжения. Здесь встречали высоких гостей.

Надо заметить вот что. Шканцы так почитались, что по старому морскому уставу всякое нарушение дисциплины, допущенное на этом месте, рассматривалось втрое строже.

На шлюпе «Надежда» во время первой русской кругосветной экспедиции был такой случай. У острова Нукагива капитан «Надежды» Крузенштерн и направлявшийся с посольством в Японию камергер Резанов поспорили: о том, как вести обменную торговлю с туземцами. И Резанов сказал примерно такие слова: «Полно вам вести себя как ребенку». Он, человек сухопутный, не мог понять, почему это так оскорбило Крузенштерна и других морских офицеров. «Ну и что такого я сказал командиру корабля? Ну и что же, что на шканцах? Какая разница?» А для моряков это было немыслимо. Отношения между Крузенштерном и Резановым (и без того скверные) испортились настолько, что экспедиция едва не сорвалась… Ну, это так, к слову. А мы пошли по палубе дальше.

Ют — это командирское место. Отсюда капитан руководит всеми корабельными работами и маневрами, здесь несут вахту его помощники. На юте обычно располагается и штурвал, и компас: хорошо, когда матрос, стоящий у руля (или, как говорят, «на руле»), недалеко от командира. Если есть на паруснике специальная надстройка — капитанский мостик — то она чаще всего тоже расположена на юте.

— Капитаны — они с высоты все видят, — вставил Вася и глянул на Ксеню. — И не любят они, когда по палубе носятся без дела. Особенно девчонки. И особенно по шканцам…

— А наш корабль еще не достроен и никакого капитана пока нет! Я побежала! — И Ксеня сделала вид, что в самом деле помчалась по гладкой палубе.

Всем представилось это совершенно отчетливо: как девочка с растрепанными локонами мчится по желтым доскам.

— Стой сейчас же! — отчаянно закричал ей дед. Однако было поздно. Ксеня пыталась остановиться, но сандалии (она их забыла снять) заскользили, и… чересчур резвая третьеклассница Пёрышкина исчезла за краем палубы. И раздался всплеск.

— Ай! — закричал Антон.

— Ой… — сказал Слава Воробьев.

— Мяу-ау!! — взвыли коты.

И все бросились к борту.

Ксеня барахталась в воде.

— Держись! — скомандовал Яков Платонович и стал стягивать свитер.

— Может быть, бросить ей веревку? — нерешительно сказал Слава и посмотрел на Васю.

А Вася Лис колебался лишь секунду и ласточкой сиганул вниз.

В воде он открыл глаза, увидел красное платье, ухватил Ксеню под мышку и сильными гребками рванулся к берегу. Вытащил непослушную девчонку на песок.

— А я вовсе и не тонула, — заявила она, — вытряхивая из ушей воду.

— Вот дедушка покажет тебе, тонула ты или нет, — пообещал Вася. И тоже затряс головой. А про себя удивился: как это ловко он спас Ксеню, когда раньше умел проплыть всего метров десять, да и то «по-собачьи»…

Потом все вдруг опять оказались в «каюте» Якова Платоновича. И абсолютно сухие. Но тем не менее всем казалось, что случай с Ксеней был совершенно настоящий. Всего две минуты назад. Васе даже чудилось, в ушах у него все еще соленая вода.