Фрёкен Сталь – гроза разбойников

Экхольм Ян Улоф

– Тишина в классе! – перебила его фрёкен Сталь. – Ты уже это говорил…

– Я не…

Но тут прокурор умолк, потому что фрёкен Сталь сунула ему в рот большое красное яблоко.

– Хи-хи, – захихикала она. – Не будь ты начальником полиции, из тебя бы получился отличный рождественский поросёнок. А теперь жуй поскорее. После перемены расскажешь мне о своих прежних школьных приятелях.

Через

десять минут фрёкен Сталь снова позвонила в колокольчик.

– Перемена окончена! – сказала она. – Если Ларс поднимет руку, то сможет задать вопрос.

– Не стану я поднимать руку, – надулся прокурор, – тут вам не школа. А я, между прочим, начальник полиции.

– А я, между прочим, твоя учительница, – ответила фрёкен Сталь. – И у меня тоже нет времени на игры. Так что будь добр, поднимай руку. А то так и останешься сидеть тут до конца дня.

Прокурор застонал, но руку поднял.

– Что ты хочешь сказать, Ларс? – спросила фрёкен Сталь.

– Хочу рассказать о моих прежних школьных приятелях, – прошипел он.

– С которыми ты играл в казаков-разбойников… – подсказала фрёкен Сталь.

– Они и есть теперь разбойники…

– Ябеда, – перебила его фрёкен Сталь.

Прокурор Принцип тяжело вздохнул:

– Это чистая правда, фрёкен: они грабители. А раз я начальник полиции в Гдеугодно, то дал себе слово поймать их.

Фрёкен Сталь содрогнулась.

– Грабители, – сказала она. – И ты сидел тут всё это время и молчал! Ты должен был сразу об этом сказать!

– Я пытался. Но вы не давали мне договорить. По крайней мере, теперь вы знаете, какие у меня заботы. Поймать грабителей потруднее, чем выбрать варенье к блинам.

– Вот канальи, – пробормотала фрёкен Сталь. – Бьюсь об заклад, что они шныряют по ночам и безобразничают. Если встречу их – им не поздоровится!

– Фрёкен Сталь и впрямь может их повстречать, – сказал прокурор. – Я как раз пришёл вас предупредить. Возможно, эти разбойники попытаются украсть ваши деньги.

– Фу, стыд-позор! – рассердилась фрёкен Сталь. – Ну, попадись они мне! Денег они не получат, а вот хороший урок – непременно.

– Оставьте нам, полицейским, заниматься преступниками, – сказал прокурор Ларс Принцип, выпятив грудь. – Это занятие не для дам.

Фрёкен Сталь мотнула головой.

– Воображала, – сказала она тихо. (Потому что так полицейскому говорить не полагается.)

Ларс Принцип отправился по своим делам, но остановился у калитки.

– Если услышите что-нибудь подозрительное, сразу звоните мне, – предупредил он. – Схватить этих воришек – моя забота.

– Позвонить ему – как же! – пробормотала себе под нос фрёкен Сталь.

А потом задумалась.

– Заботы! – выкрикнула она. – У меня тоже забот полон рот! Клубничное варенье, малиновое или яблочное пюре? Неужели никто мне не поможет?

3. Раз-два-три-четыре –

пятнадцать пальцев подняты вверх

Прокурор Ларс Принцип попрощался с фрёкен Сталь в её доме Квинтерфинтер. Если бы он только знал, что в это самое время неподалёку от переулка Яблочная Пожива вверх поднялись пятнадцать пальцев…

И эти пятнадцать пальцев принадлежали его старинным школьным приятелям, которых он так хотел повстречать. Длинные узкие пальцы принадлежали Густафу Гейеру. Пальцы с чёрными траурными полосками под ногтями – Нильсу Чихенстрёму. Короткие пухлые пальцы – Кристену Петерсону.

В комнате находился ещё один человек, который не поднял пальцы вверх. На нём была футболка в сине-бело-красную полоску. И на красной полоске чёрными буквами выделялась надпись «Chief».

Это был Андерс-Улле Плут. Все четверо были разбойниками, которых хотел поймать прокурор Ларс-Принцип.

– Обещаете всегда во всём мне подчиняться?! – выкрикнул Андерс-Улле.

– Обещаем, – отвечали все в один голос.

– Обещаете хранить всё в тайне?

– Обещаем.

– Ладно, можете опустить руки, – сказал Андерс-Улле. – Теперь вы члены банды. Мы станем лучшими грабителями в мире. Пора приступать к работе.

– Андерс-Улле…

– Забудьте это имя, – рявкнул Андерс-Улле и злобно зыркнул на Кристена Петерсона. – Зовите меня…

Он ткнул пальцем в надпись на своей футболке.

– Шефом…

– Вот именно, – усмехнулся Шеф. – Чего тебе, Крендель?

– Прежде чем приступить к работе, нам надо подкрепиться, – сказал Кристен по прозвищу Крендель. – У меня от голода в животе урчит. Вот, слышите?

Все прислушались, но ничего не услышали.

– Во всяком случае, я страшно голоден, – настаивал Крендель. – Мне срочно нужно что-нибудь съесть. Что скажете о бутерброде с салями?

– Хорошечки, – обрадовался Густаф Гейер и облизал губы.

– А-а-аппетит-чих-но! – чихнув, сказал Нильс Чихенстрём.

(Это чихание было для Нильса Чихенстрёма настоящей напастью. Стоило ему только рот открыть, как на него сразу нападал чих. Нильс пытался говорить побыстрее, чтобы успеть сказать хоть словечко, и в результате чихал и говорил одновременно. Поэтому приятели дали ему новое имя: отбросив последние буквы фамилии, они стали звать его Ниссе Чих.)

Шеф нахмурился.

– Я сам решаю, когда, что и как мы будем есть! – прошипел он. – Ладно: на первый раз прощается. Крендель, раздобудь хлеб. Густаф – масло. Ниссе – салями.