Фригидная
Шрифт:
– Не буду.
– Это хорошо, – еще один шлепок – буквально в паре сантиметров от губ. Кожа горит крапивкой, но от этого чувства только острее, а клитор непроизвольно дергается, будто привлекая к себе внимание. И у него получается.
– Вот это да! – выдыхает Леша. – Это ж как долго ты держала его взаперти! Бедолага… – он обводит мой клитор пальцем, и тот снова подрагивает. – Ты заслуживает наказания! – горячая ладонь обрушивается на мою промежность, и теперь я уже не могу сдержать стона удовольствия. – Да, моя маленькая сучка, это только начало! – еще шлепок. Еще.
Я бесстыже выгибаюсь еще сильнее, расставляю ноги, демонстрируя всю себя. Пальцы впиваются в одеяло, я даже закусываю ткань, чтобы не кричать слишком громко.
Возбуждение такое сильное, что мне хочется вихлять задом, ползти, умоляя Лешу взять меня. Терпеть нет сил, от желания немедленной разрядки я готова в любую секунду потерять сознание.
Слишком долго все это копилось, слишком долго я не позволяла своему телу жить полной жизнью, и теперь оно мстит мне. Существует будто само по себе, а нереализованная за двадцать семь лет страсть извергается наружу раскаленной лавой.
Промежность горит, и даже сочащаяся влага не способна погасить этот пожар. Смазка стекает по бедру, я тихонько всхлипываю в надежде, что Леша не станет мучить меня долго и войдет, наконец, внутрь.
Но вместо члена, будто бы в издевательство, я получаю только указательный палец.
– Горячая… – довольно изрекает Леша. – И узкая… Ты меня обманула?
– Нет…
– Не ври! – он начинает вращать пальцем, задевая какие-то незнакомые мне нервные окончания, и меня словно током бьет, все тело охватывает судорога, но тут же прилетает очередной шлепок. – Не смей кончать, пока я не разрешу.
– Про… Прости… – я едва дышу от этой сладкой пытки.
– Так зачем ты меня обманула? Зачем сказала, что у твоего недожениха большое приданое, а? Он же тебя толком не растянул. Или ты хотела почувствовать, как тебя растягивает настоящий мужчина?
– Да…
– Что ж, как скажешь, – и он вводит в меня уже два пальца, а затем разводит их в сторону. Я рефлекторно дергаюсь и сжимаюсь. – Тише-тише, не надо так. Ты еще не поняла, что я знаю толк в женских оргазмах? – он начинает двигать рукой и одновременно натирает клитор большим пальцем, доводя меня до исступления. – Так он делал, твой сраный юрист?
– Нет…
– А так? – он ритмично и быстро начинает сгибать и разгибать пальцы, и меня всю выгибает, а ноги непроизвольно сжимаются. – Вижу, что нет. Что ж, тебе придется ему это показать, научить. Иначе так и будешь считать себя фригидной, хотя на самом деле ты – самая настоящая похотливая сучка.
И он вынимает из меня руку, заставив разочарованно потянуться за ней, а потом похлопывает меня по размякшей, разгоряченной промежности, будто успокаивая норовистую лошадь.
– Дыши глубже, моя девочка, я еще не собираюсь с тобой заканчивать. Давай ложись на спину.
Я послушно переворачиваюсь и ложусь. Наконец-то я могу видеть Лешу: на его груди краснеют царапины от моих ногтей, глаза почти черные от возбуждения, а уж что творится в шортах… Член стоит колом и да, по размеру он не идет ни в какой сравнение с Сашиным. Раньше я думала, что и Сашин-то для меня слишком велик, и потому во время секса мне бывает больно. Теперь, истекая смазкой, я схожу с ума от желания принять в себя что-то посерьезнее вибратора или пятнадцати сантиметров моего бывшего.
Леша с довольным видом созерцает меня, и уголки его рта приподнимаются в дьявольской ухмылке. Но вместо того, чтобы снять шорты и достать уже то, ради чего я его попросила о помощи, он вдруг осуждающе качает головой.
– И куда это годится? – спрашивает он. – Разве так должна выглядеть женщина, которая хочет секса?
– Мне раздеться? – я с готовностью берусь за подол.
– Нет, я не об этом. Эта вещичка мне даже нравится, оставляет простор для фантазии, но ее мы снимем потом. Просто покажи мне грудь.
– В смысле?
– Достань сисечки, – требует он, и я послушно вытаскиваю сначала одну грудь, потом другую прямо из декольте. – И поработай с ней, как я тебя учил. Хочу, чтобы соски торчали.
Я глажу груди, катаю соски между пальцами и выкручиваю до тех пор, пока они не становятся похожими на маленькие шишечки.
– А теперь раздвинь ноги. Пошире! Согни в коленях, я должен видеть все, – он идет к подоконнику и достает из черной коробочки вибратор.
Я даже не пытаюсь скрыть разочарование.
– Опять?! Ты что, издеваешься? Мы же договорились!
– Юля, мы договорились, что ты не будешь спорить. Или мне уйти?
Я поджимаю губы и молчу. Что ж, давай, унижай, издевайся.
– Ты должна почувствовать разницу. Покажи, что ты делала вчера, – Леша протягивает мне игрушку и включает первый режим. Вибратор тихонько жужжит и вертит продолговатой головкой.
Я приставляю его ко входу, позволяя себе привыкнуть, потом ввожу. Да, приятно, но никакого сравнения с Лешиными пальцами.
– Ну как? – интересуется он, но вид у него такой, словно он уже знает ответ.
– Ты делал лучше.
– И запомни это, – он, наконец, стягивает шорты, и член, спружинив, подскакивает наверх.
Там добрых сантиметров двадцать пять – или у меня просто от возбуждения глаза велики? Красивый, прямой, с гладкой головкой… Я таким его себе и представляла. Впервые в жизни я искренне любуюсь пенисом, потому что это просто произведение искусства. С него и надо делать слепки для резиновых фаллоимитаторов, и тогда от покупательниц не будет отбоя. Нет, серьезно. Я бы себе купила такой – и он был бы только моим, в отличие от Лешиного, который надо делить с посторонними бабами.
От этой мысли сразу портится настроение, и весь запал куда-то исчезает. Для него это всего лишь игра, он завтра же побежит к своей Кати, и будет все те же фокусы проделывать с ней. Я думала, что смирилась с этим, но нет: я так не могу. К глазам подступают слезы, возбуждение сходит на нет.