Фрилансер. Битва за ареал
Шрифт:
— Сразу так круто?
— А чего тянуть? Пока королева в отключке, им надо спешить. Но это ещё не всё. В недрах диаспор зреет недовольство, и его искусно подогревают «друзья» из Союза. Я жду массового неповиновения, акций протеста и просто беспорядков с участием диаспоры. И открыто предупреждаю людей — не высовывайтесь никуда, запаситесь продуктами сейчас, пока в городе порядок, и когда начнётся — сидите дома, не мешайте наводить порядок тем, кто сможет это сделать, и я если честно без понятия, кто это будет. И всё усугубится нашими родными мародёрами, которые выйдут на улицы пограбить под шумок, когда начнут буянить диаспоры. И главная сила, которая должна будет подавить это восстание и беспорядки, получит от своего руководства приказ не вмешиваться — я про городскую полицию. Просто потому, что руководство города планирует в оных беспорядках обвинить принцессу Фрейю.
— Ты, как понимаю, вытаскиваешь на свет козыри ваших противников.
— А что остаётся делать? Они, замечу, тоже не поступают, как кабальеро. Пусть люди знают — как минимум пострадает от беспорядков меньше людей, даже если мы проиграем.
— Ладно, допустим, они это планируют. И чем всё кончится?
— Сам понимаешь, я рассматриваю только один вариант. В любом ином случае нами, кланом Веласкес, его верхушкой, принято решение — последняя граната для себя. В духи марсианских интербригад, защищавших Смоленск. Мы будем драться до конца, и это ответ людям, которые меня сейчас слушают с той стороны, на их незаданный вопрос. Пока, сеньоры, вы можете просто не отдавать ненужных приказов, и никто ничего не сможет вам сделать плохого, в чём-то обвинить, когда королева вернётся. Но отдав приказ к бездействию, или стрелять в своих, вы станете преступниками, и будет возможет только один вариант — или мы, или вы. И я однажды сказал фразу команданте Эскудо: если ты выхватываешь нож — будь готов, что тебя порежут. Если достаёшь пистолет — что тебя застрелят. Собираешься убивать своих — рассчитывай, что можешь умереть сам. А если атакуешь дворец, где находятся женщины и дети, «мирняк», родные ненавидимой вами королевы — будь готов сам потерять родных, своих детей и женщин. Это не мои слова, это официальная позиция клана Веласкес, обращённая к заговорщикам. И повторюсь, сеньоры, мы можем замять дело, отнести его в разряд «Мы верноподданные, просто неправильно всё поняли», если вы всего лишь НЕ отдадите ненужного приказа. Выбор за вами, сеньоры.
— У тебя такая решимость в глазах… Ты всё для себя решил…
— Да. Победа или смерть. Третьего не дано.
— Согласен. Просто диссонанс — трудно ждать такого от двадцатилетнего юноши.
— Почти двадцатилетнего! Ещё пара дней.
— Конечно. И так, что пожелаешь зрителям, кроме совета оставаться дома?
— Пожелаю… Знаешь, Веспасиан, я, наверное, просто поделюсь личным опытом. Однажды я очень хотел, чтобы произошло некое событие. Очень-очень хотел. Ещё в старой школе, до корпуса. И моя мечта сбылась — получил желаемое. Вот только не поверишь, но от его исполнения только взвыл! И хорошо, что нашлись внешние силы, которые смогли вытащить меня из того дерьма. Так что я скажу тем камрадам, которые так сильно радуются болезни королевы, нездоровью этой «кровавой шлюхи». Парни, девочки, господь услышал ваши молитвы и исполнил пожелание! Леи сейчас на Олимпе нет, и, скорее всего, надолго — может месяц, может гораздо больше. Вот только я обещаю, даю слово, и не как Кассандра, а как человек с опытом… Вы все очень сильно пожалеете о своих мыслях и желаниях! Вы будете носить свечки к военному госпиталю, где она лежит, чтобы быстрее выздоравливала! Вы будете заказывать службы в её честь во всех храмах планеты. Бойтесь своих желаний!
— Расскажи богу о своих планах, чтобы он посмеялся над ними.
— Да. Именно так.
— Понимаю, ты спешишь, и остальные вопросы потом?
— Вроде как.
— Тут про «Железный купол» спрашивают. Его ж отменили? А корабли не летают.
— Кто? Кто отменил? Кто это объявил — у того и спрашивайте. Глава государства не отменяла, а глупые вопросы к обещальщикам.
— Но глава государства в искусственной коме…
— Ну вот, Веспасиан, и ответ на твой вопрос. Когда у нас появится дееспособная глава — тогда и будет, кому отменить текущий протокол. Всё остальное от лукавого.
— Значит, пожалеют. И будут свечки носить…
— Ага. Ты только представь, сейчас прочь от Венеры летит ШЕСТЬ кораблей с аристократами на борту, которые ОТКАЗАЛИСЬ выполнить приказ королевы и вернуться на планету. И она стерпела, и запретила их трогать — потому, что добрая и неконфликтная. Но каждый из этих сеньоров её будет люто ненавидеть, как кровавую тираншу, и при необходимости отдаст на борьбу с нею энную сумму. Добровольно. В знак благодарности за доброту. Это в корне не верно, и пора перестать изображать страусов вроде неё и Борхеса. Она прощает. Заминает косяки. Освобождает из под ареста проштрафившихся отпрысков и внуков. А они только ещё больше её ненавидят и хотят смерти. Так вот, сеньоры, все вы! Молитесь за её здоровье! У вас была добрая королева, которую вы всячески третировали и ни во что не ставили, раздувая во всех СМИ, какая она злая, коварная и кровавая — значит, получите заслуженную злую, и помяните моё слово, вы будете её любить, будете бояться даже пикнуть против неё, а ещё будете целовать ей ноги при проходе мимо и заставлять все СМИ восхвалять, когда она отдаст очередной приказ о наказании особо нерадивых ваших коллег за малую провинность. Боги любят шутить, сеньоры, и сказать это — главное, ради чего я сегодня пришёл.
— Сказать всем, чтобы готовили свечи.
— Так точно, Флавий. Так точно. А теперь, наверное, всё — договорим в следующий раз.
— Конечно, Хуан. Итак, у нас в гостях был человек и музыкант, рупор монархической пропаганды, Хуан Шимановский. Хуан, спасибо и до скорого! Надеюсь, мы с тобой всё же ещё увидимся.
— Я тоже, Флавий. Я тоже.
— Ромеро, ты что-нибудь понимаешь? — вышел из пультовой режиссёр, сел рядом с ним, и, сняв с головы «лопухи», устало положил на стол.
— Да. — Веспасиан сидел и смотрел вперёд, в одну точку, не поднимая взгляда. — Они решились на войну. Я ни хрена не понимаю, на что они рассчитывают, но у них есть какие-то тузы в рукаве.
— Я тоже понял, что есть. Он был слишком… Уверен в себе. Но, mierda, какие? Вдруг это блеф?
Ведущий покачал головой. Да, это КАЗАЛОСЬ блефом. Но он искренне считал, что блефом это было в последнюю очередь.
— Почему для своих ультиматумов выбрали нас? — задал самый главный вопрос режиссёр.
— Я приглашал его как-то быть… Моим экспертом по Олимпу планеты. Он запомнил. — Парень повернул голову к режиссёру и улыбнулся. — И мы им понравились.
— Я боюсь, как бы нам весь канал не прикрыли с такой сельвой.
— Не прикроют, — уверенно покачал головой ведущий. — Воюющим сторонам всегда нужно место, чтобы высказаться или переговорить с противником без боя. Нейтральная полоса. Нам «повезло», это мы. К худу или к добру, но нас такими «нейтралами» только что назначили. Значит, будем работать, пытаясь из последних сил удержаться, чтоб не встать на чью-то сторону и не огрести.
— М-мать, я же говорил, что…
— Нет! — жёстко отрезал ведущий. — Скажи этим боровам, что если мы переступим и сделаем по их, нас зачистят. Сами Веласкесы, не надо их недооценивать — ты видел, какая от него исходит энергия, и видел, что творит в городе «Братство». А нейтралами назначат других. Ты и сам всё понимаешь, вот и рявкни на них.
— Это их деньги. Им плевать на мою жизнь.
— Он и их зачистит, если ударим в спину. — Теперь Веспасиан зло оскалился. — Так и скажи. Это не наш выбор, нам просто сказали играть роль, и мы будем её играть. Что там по штурму?
— Готовятся. Я послал ребят взять интервью на улице у бойцов проблемных соединений. Ещё материал из диспетчерской столичного космопорта по так и не открытому небу. Короче, ты прав, давай готовиться. — Режиссёр поднялся, закряхтел, взял наушники и двинулся назад, в пультовую, вызывая кого-то из своих ребят, давая очередное задание.
— Значит, всё же решились драться, — покачал головой Веспасиан Ромеро, известный под творческим псевдонимом Флавий. — Отлично, вот и посмотрим, какими вы ресурсами обладаете. — До звонка Хуана он мысленно ставил на Веласкесах крест, но Хуан умел удивлять. — …Это будет очень интересная серия репортажей! — заулыбался, наконец, он, встал и тоже двинулся в пультовую — помогать шефу и своему давнему другу, с кем вместе создали эту передачу и много лет её вели, заработав соответствующий авторитет.