Фронтовые будни артиллериста. С гаубицей от Сожа до Эльбы. 1941–1945
Шрифт:
Однажды перед нами была поставлена задача: проверить у населения документы и наличие оружия. Впоследствии это мероприятие получило название «шуровка».
Город был разделен на небольшие участки, и оперативные группы, состоящие из пяти-шести человек, неожиданно для немцев ночью должны были провести повальные обыски.
Нашему расчету было поручено обыскать три дома на окраине города. Подъехали к выделенному участку в полночь. В первом доме дверь открыл пожилой мужчина. Увидев солдат, он так испугался, что потребовалось не менее пяти минут, чтобы привести его в более или менее
Надо сказать, что вот так ночью врываться в чужой дом, пугать мирных людей и копаться в их шмотках оказалось делом весьма неприятным. Многие даже не ожидали такого. Чувствуя себя явно не в своей тарелке, ребята старались не шуметь и даже разговаривали чуть ли не шепотом. Осмотрев комнаты, заглянув на кухню, в туалет и в кладовку, солдаты перешли в нежилую пристройку и уже более спокойно обошли довольно большой сад. Не найдя ничего подозрительного, часа через полтора, извинившись за беспокойство, мы ушли.
В остальных домах общая картина обыска была примерно такой же. Результат бессонной ночи – три ящика какого-то старого вина (один ящик был «конфискован», а два других позже обменены на продукты) и молодая не очень симпатичная немка, тут же предложившая свои услуги, от которых солдаты гордо отказались.
На других участках итоги обысков были схожими: документы в порядке, был найден лишь один немецкий штык-кинжал. Крупно повезло только одному расчету. В сарае под старой соломой нашли великолепный автомобиль «Хорьх» с восьмицилиндровым двигателем и в полной исправности. Машина досталась командиру дивизии, а хозяином дома, где она была обнаружена, занялся армейский отдел госбезопасности Смерш.
Бензин для «Студебекеров» наш полк получал в Польше, где в то время было много вооруженных банд, нападавших на советских военнослужащих. Поэтому за горючим направляли три машины: две с бочками, а на третьей ехали солдаты с автоматами.
Ночевать остановились в Дрездене, и шоферы пошли посмотреть город, часть которого после бомбежек сохранилась. Возвращаясь к своим машинам, ребята встретили трех девиц, которые громко заявляли:
– Их никс курва, их никс б…, их – коммунист.
Шоферы конечно же воспользовались этим своеобразным приглашением.
По возвращении в Эрфурт дивизион был переброшен в город Носсен, где нам предстояло демонтировать оборудование одного из заводов «Мессершмитт» и грузить его на платформы для отправки в Советский Союз. Солдат нашей батареи разместили в бывшем общежитии, а рядом были дома рабочих этого завода, в которых жили их семьи. Сначала немцы избегали общения с нами, но потом отношения стали налаживаться. Этому способствовал повар Чиринтаев, щедрой рукой угощавший детвору остатками солдатской еды. Здесь и познакомился шофер Володя Елизаров с очаровательной девчушкой лет шестнадцати. Звали ее Торетта (ласкательно – Тореттль).
Первое время Володя просто заигрывал с ней, потом все больше уделял ей внимания и, наконец, влюбился. Все вечера они весело учили друг друга
Посоветовавшись, мы решили ничего не говорить начальству, а обратиться к немецким медикам. Скоро врач был найден. Он объяснил, что лечение состоит из трех этапов и длится около семи недель с двумя перерывами. Первое время все шло хорошо. Володя исправно посещал врача и выполнял все предписания. Его настроение начало улучшаться, и вновь вечерами во дворе общежития раздавался веселый смех Тореттль.
Но вот наступил момент, когда работа в Носсене была закончена и надо было возвращаться в Эрфурт, где в это время находилась наша бригада. Елизарову оставалось еще несколько дней до завершения второго этапа. Пришлось все рассказать командиру дивизиона. Выслушав шофера, майор как следует его отругал, но остаться на несколько дней разрешил, поручив завершить кое-какие дела. Быстро пролетели десять дней перерыва, приближался третий, заключительный этап лечения. В это время вовсю набирала силу кампания по наведению дисциплины. На этот раз комдив наотрез отказался отпустить Елизарова, и ему было выписано направление в госпиталь.
Получив необходимые бумаги, Володя вместо госпиталя отправился в Носсен. К несчастью, он нечаянно захватил технический паспорт на свою машину, который потребовался после его отъезда. Выяснив, что Елизаров в госпиталь не явился, майор все понял и приказал мне немедленно его привезти.
Встретившись с другом, я рассказал ему, как обстоят дела. Паспорт он отдал, а вернуться обещал только через пять дней, когда лечение будет завершено. Я пытался убедить его, что майор вынужден будет принять более жесткие меры, но уговоры не помогли.
Как я и ожидал, комдив тут же вызвал самого пакостного командира взвода, объяснил ему положение и дал приказ доставить дезертира. И снова мне было поручено сопровождать его и двух солдат, так как кроме меня никто не знал, где живет Елизаров.
Приехали вечером и остановились в комендатуре города. Воспользовавшись тем, что командир взвода и комендант тут же сели за бутылку, я смотался предупредить Володю. Тот встретил эту новость спокойно и лишь попросил, чтобы за ним пришли часам к десяти утра.
На другой день после завтрака мы двинулись в сторону рабочего поселка. Пошли через железнодорожные пути. Обойдя стоящий состав, натолкнулись на группу взволнованных людей. Перед ними лежало изуродованное тело Воло ди Елизарова. Один из присутствовавших здесь железнодорожников рассказал, что видел, как этот сержант несколько минут назад бросился под прибывающий на станцию состав.
А в Россию пошло официальное письмо: «…погиб от несчастного случая».
В Эрфурте «Студебекеры» ремонтировали в мастерских, в которых работали немцы, а охрана была поручена отделению тяги нашего дивизиона.