Фройляйн Штирлиц
Шрифт:
– Сколько, ты говоришь, прошло лет?
– Больше восьмидесяти.
– И до сих пор такая ненависть? Даже у детей?
– Да. Говорю же, война была страшная. Ничего подобного раньше не было. По сравнению с нашей войной, эта ваша "Великая Война" – борьба в песочнице, не более.
– Так вы там уничтожили немецкую нацию?
– С чего вы взяли?
– Но ты же сама сказала, что вы победили. И раз у вас даже через восемьдесят лет так ненавидят немцев, то…
– Стоп! Кто сказал, что ненавидят немцев? У меня есть две подругинемки.
– Берлин у вас – часть СССР? Или вы превратили Германию в колонию?
– С чего бы? Германия у нас – независимое государство. Называется ГДР, то есть Германская Демократическая Республика. Военный и политический союзник СССР.
– Вся ясно. Знаем мы таких союзников. Вроде как Рейх и Румыния. Марионетка, если вещи своими именами называть, верно?
– Эээ… Ну…
– Ну честно, честно. Вот скажи, если ваш СССР решит напасть, допустим, на Финляндию и "вежливо" попросит вашу Германию послать на помощь несколько дивизий, сможет Германия отказаться, а?
– Эээ… не знаю. Я ведь простая школьница. Но, думаю, в Москве не слишком обрадуются, если Берлин откажется помогать.
– И после Финляндии советские танки легко могут оказаться и под Берлином.
– Да они там и так есть. В ГДР довольно много советских частей стоит. Да нет же, не оккупация! То есть, изначально это была именно оккупация, а потом мы стали союзниками, и…
– Классическое марионеточное государство. Знаешь, девочка, а я действительно благодарен тебе. Такого будущего, как у вас, я для Рейха не хочу. Это очень сильно отличается от того, о чём я мечтал. Где же я ошибся?
– Знаете, я много читала о Вас. Откровенно скажу, что хорошего о Вас пишут очень мало. Но, помню, в одной из книг была фраза, что если бы Вы умерли в 38м году, то остались бы в памяти поколений не величайшим злодеем, а величайшим правителем XX века.
– Любопытно.
– Вы ведь действительно подняли Германию с колен, при Вас она буквально возродилась из пепла. А потом Вы же её и уничтожили. Ведь именно Ваши, конкретно Ваши политические решения привели Рейх к краху.
– Ты уже говорила это. Не нужно повторяться. У меня не было выбора.
– А сейчас он вдруг откудато появился, да? Да, я знаю, идёт война, Германия в блокаде, поставки морем сильно затруднены. А тут рядом такой вкусный кусочек почти бесхозных земель, населённых варварами.
– Варваров оказалось там существенно больше, чем я рассчитывал.
– Вот именно. И неожиданно оказалось, что полуголодное существование лучше смерти.
– Со мной давно никто не говорил таким тоном, девочка.
– Привыкайте. Это преимущество моего особого положения. Хотите Вы того или нет, но я сейчас с Вами в одной лодке. Не буду скрывать, удовольствия я от этого не испытываю. Очень хотела бы вернуться домой. Но, увы. Приходится терпеть вашу компанию. Господин Гиммлер, передайте мне, пожалуйста,
– Ты, всётаки, не забывайся. Помни, кто ты, и кто фюрер.
– Да помню я, помню. Господин Гиммлер, я ведь уже обещала. На людях я буду изображать почтение и преданность. Ай!! Можно салфетку?
– Держи.
– Спасибо. Тем более, выбора у вас всё равно нет.
– Да, твои хозяева очень убедительно показали, что случится в случае твоей гибели.
– Почему хозяева? Просто товарищи. Осталось полчаса. А сколько обычно продолжаются такие встречи? А то я както совсем не в курсе.
– Думаю, около часа. Возможно, полтора. Ещё полчаса Риббентропу потребуется на то, чтобы вернуться в посольство. И ещё полчаса на шифрование сообщения. Плюс тут время на дешифровку. Полагаю, ответ Сталина мы узнаем не ранее семнадцати часов. По берлинскому времени, конечно.
– Понятно. Тогда я вполне успею ещё… Ай!!!
Хорошо, что я только что положила в рот последний кусочек сосиски. Вот буквально лишь только я сыто откинулась на спинку стула, как прямо мимо моего носа пролетело чтото тяжёлое. Измазанная горчицей тарелка с нарисованной свастикой брызнула в стороны осколками, а сидящие за одним столом со мной Гитлер и Гиммлер удивлённо уставились на лежащий передо мной предмет. В окружении осколков тарелки и фужера лежала, сверкая идеально ровном срезом, половинка Петькиной красной гантели…
Глава 5.
У нас тут уже среда, 25 июня. Война так и не началась. Хотя немецкие дивизии попрежнему стоят у нашей границы. В ночь на 22 июня произошло множество мелких инцидентов на советской территории. Коечто успели взорвать, погибло несколько красных командиров, были повреждены линии связи. А люфтваффе совершили налёт на город Кобрин, за что Гитлер удостоил Геринга дыней совершенно выдающихся размеров. К счастью, товарищ Сталин в последний момент успел одёрнуть советских авиаторов, которые уже собирались нанести ответный визит вежливости на немецкий аэродром.
Не знаю, как уж там Гитлеру удалось уболтать товарища Сталина, но факт остаётся фактом. РККА границу не перешла. Бойцы, выведенные было по тревоге, вернулись в казармы. На Балтике приступили к тралению мин, которые успели накидать у советских портов немецкие минзаги. А в Берлине утром 22 июня все без исключения центральные газеты вышли с пустыми полосами на первой странице. Заменить уже набранные передовицы не успели, смогли лишь совсем вырезать текст.
Судя по всему, разговор у Гитлера с товарищем Сталиным в ночь на 22 июня вышел не самый лёгкий. Потому что вернулся Гитлер ко мне в комнату явно не в духе. Пришёл, сел на последний уцелевший стул, и минут пять просто молча сидел и смотрел на меня. Затем, видимо, чтото решил. Спросил, хочу ли я есть. Надо же. Не ожидала от него такого. Это ведь Гитлер!