Фрумсум Фруниско

– Привет! – щербато ухмыльнулся расстёгнутый гражданин неопределённого возраста. – Узнаёшь? Ты говорил, обязательно встретимся, и обещал угостить пивом.

Я хмыкнул, собираясь впасть в сентиментальные воспоминания, да сообразил, что не давал в детстве алкогольных зароков. В Воронеже я выпил свой первый стакан газировки из автомата, впервые заблудился, увидел салют, взял в руки книгу, гитару и фотоаппарат. Я родился в селе Митрофановка на юге области рядом с украинской границей, куда после войны приехала работать литературным сотрудником моя прабабушка.

К её сестре, сохранившей фамилию нашего прадеда-мореплавателя (я его внук в девятом поколении) – Елене Петровне Беринг, мы приезжали в Воронеж, в дом на углу проспекта Революции и Пушкинской, напротив Утюжка и кинотеатра «Пролетарий».

Вот оно, это окно на втором этаже, откуда к остановке трамвая я спускал на верёвочке резиновую надувную утку, веселил прохожих. На первом этаже располагался гастроном, откуда волшебно пахло кофе, сосисками и свежей сдобой.

Левобережный район Воронежа за промышленные выхлопы прозван «Сектором газа». С его аборигенами – «ядрёными кабанами с баяном»* у нас случился казус из-за закуски. Бюджет рок-фестиваля был скуден, и для пропитания голодных рокеров Дона и Кубани мы заготовили гору бутербродов из столовских котлет и серого хлеба.

«Сектор газа» играл в свои игры – выступал сольно, и хлебосольные колхозные панки тайком скормили кумирам под самогон половину нашего провианта. Мы злобно грозили вслед автобусу с воронежцами. Взяв оставшиеся котлеты, поехали в пионерский лагерь, арендованный для ночёвки. Фестиваль пришёлся на мой день рождения, я выставил выпивку, смешав воду и спирт. После двух тостов ряды музыкантов и фанов поредели, пропорции я не выдержал.

Несколькими километрами севернее Воронежа – Рамонь, примечательная дворцом Ольденбургских, выстроенным в староанглийском стиле. В Рамони жила принцесса, не капризная из сказок, а из той человеческой породы, что нынче не встретишь. Была президентом Минералогического общества, открыла первую в России конфетную фабрику. Для рабочих построила водопровод с горячей и холодной водой, столовую и лечебницу. Благодарные крестьяне и пролетарии после революции использовали дворец под насущные нужды и в конце концов привели в запустение. Через сто лет добрые люди вернули дворец к жизни.

У города Лиски, носившего при советской власти название Георгиу-Деж, меловые горы и пещерные монастыри Дивногорья. В здешних перелесках меня ужалил шмель, и на несколько минут рука онемела. Мы жили неподалёку, ничего не зная о подземных храмах, скрытых атеистической властью.

В место детства я вернулся спустя несколько десятилетий. Всё казалось чужим, постепенно, как на волшебных переводных картинках, проявились знакомые виды.

Я был опасным ребёнком. Воткнул штепсель радио в электрическую розетку, динамик захрипел, пошёл дым. Хлопнул в детском саду напарника по катанию качелями из желания посмотреть, что будет дальше. Несчастный вопил, я протиснулся сквозь забор и ринулся домой от возмездия. Увидев в окно воспитательницу, забился под стол за скатертью с бахромой.

Подставил перед ульем пузырёк – решил собрать пчёл и выпустить на уроке. Рой ринулся на меня. Бросив затею, я бежал с опухшим лицом. Подбил одноклассников удрать с уборки сахарной свёклы. Не успел насладиться свободой, как было доложено, кому следует. Стыдили меня перед всей школой.

В учебнике истории раскрасил портреты советских вождей. Педагоги, запуганные суровыми временами, завели персональное пионерское дело.

Сорок лет спустя Виктор, местный редактор, устроил моё рандеву с одноклассниками. С директором школы мы прошли по этажам и классам. Со стенда «Ими гордится школа» радовалась моя физиономия.

– Специально к встрече повесили, завтра снимете? – неуклюже пошутил я.

Я был пытливым ребёнком. Ковырялся щепкой в земле, внимательно изучая находки. Слушал звуки, прижав ухо к парковой скамье, пока сверстники резвились изо всех своих детсадовских сил. Засмотревшись морозной зимой на книжку-мультфильм о Карлсоне, открыл рот и прилип языком к решётке киоска.

Вообразил, что человек в шляпе, чёрных очках, с транзистором «Альпинист», прогуливающийся по аллеям, – шпион. Детская компания долго преследовала подозрительного типа, которому хотелось уединиться и выпить.

Взялся за оборванный провод – и потерял сознание от удара. Чудовищная сила била, не давая разомкнуть ладонь. Спасла воспитатель, отшвырнув палкой кабель. Провел лето в больнице.

– Будешь коробейником, – смеялись соседи по палате над моей плохо гнущейся забинтованной рукой.

Электричество изменило очертание линий на правой ладони и, возможно, судьбу. Высокое напряжение, угарный газ, масляная лужа перед колёсами автомобиля, грузовик, застывший на туманной дороге, внезапный трактор без опознавательных огней – могущественные силы посылали мне испытание за испытанием.

Я был азартным ребёнком. По вечерам у бабушки собиралась взрослая компания, беседовали, выпивали из рюмочек мускатное вино, играли в карточную игру Рамми, вывезенную из Китая. Меня брали, когда доставали таблицы лото, ставили по копеечке, трясли мешочек с бочонками. Я любил, когда выпадали цифры, имеющие названия: 11 – барабанные палочки, 77 – топорики, 99 – дед.

В пятом классе мы с бабушкой поспорили, что за год я накоплю пятьдесят рублей и куплю электрогитару. Пари проиграл, едва в расписном деревянном грибе накапливалось несколько рублей, я хватал молоток.

Я бродил меж обильно разросшимися деревьями, искал могилы родных. Смотрел на яркие закаты, подобных которым нигде нет, думал, что где-то в параллельных мирах живёт прошлое. Может, в Воронеже действительно «с 2063 по 2065 год жил Савельев, изобретатель машины времени», как написано на табличке, найденной мною в центре города, и расхлябанный гражданин был доставлен из будущего?

Я сел в автомобиль и долго не мог найти нужную дорогу. Навигаторы и телефоны путали направление, словно вышли из строя. Мысленно пообещал вернуться, и понял, в какую сторону надо ехать.

Когда едешь по дороге к морю, полагаешь липецкие земли однообразными – поля да равнины. Радуют глаз лишь купола Задонска, видимые издалека. Мы заехали на пять минут посмотреть русский Иерусалим и предсказуемо задержались. Подвезли монахиню в монастырь, где напились воды из святого источника, повстречали в зарослях зайца и сбились с пути. Есть в Задонске и загадочный музей, с мрачными и забавными персонажами, посетить его должен каждый гражданин, не равнодушный к отечественным хроникам.