Фуга для темной земли
Шрифт:
Между тем из Африки приходили сообщения об ужасных последствиях термоядерных взрывов. Большинство главных городов было частично или полностью разрушено, нетронутыми остались очень немногие. Но Африка велика; большинство населения выжило после бомбардировок. Многие из выживших погибли от ожогов, радиационного облучения и остаточной радиоактивности… однако оставались в живых многие миллионы. Работники организаций по оказанию помощи в большинстве случаев не смогли добиться успеха. Люди погибали; умерло не менее пяти миллионов и далеко не все в результате последствий бомбардировок.
Несмотря на громадную смертность, миллионы продолжали жить; свирепствовал голод, люди обезумели. Казалось, на африканском континенте больше невозможна человеческая жизнь; ширился отток людей с континента.
Начинался он медленно, но за три месяца превратился в массовый. Использовалось любое судно или самолет, которые были исправны. Эмигранты держали путь куда угодно, лишь бы… подальше от Африки.
Они высаживались во всех частях мира: в Индии, Франции, Турции, на Ближнем Востоке, в Америке, Греции. За период эвакуации Африку покинуло семь или восемь миллионов человек. В течение года только в Британии высадилось более двух миллионов африканцев.
Африканцы, или афримы, нигде не были желанны. Но они обосновались всюду. И везде это вызвало какие-то социальные последствия; но в Британии, где на волне обещаний экономических реформ к власти пришло неорасистское правительство, эти последствия оказались много более серьезными, чем в других частях мира.
Я прибыл на призывной пункт в назначенное время: в час тридцать пополудни.
В течение нескольких дней по телевидению и в прессе шла интенсивная реклама продления срока добровольного поступления на военную службу, но одновременно сообщалось о введении обязательной воинской повинности в ближайшие несколько недель. В заявлении правительства подчеркивалось, что добровольцы окажутся в предпочтительном положении по сравнению с призывниками.
От друзей я узнал, что определенные категории мужчин будут призываться в первую очередь. Моя должность на текстильной фабрике определяла принадлежность к одной из таких категорий.
Работа на фабрике радости не доставляла, а жалование в армии было выше того, что я тогда зарабатывал. В общем, мотивов моего появления на призывном пункте для медицинского освидетельствования было достаточно.
Я подал заявление на получение офицерской подготовки, зная из объявлений, что для такого притязания достаточно ученой степени. Меня направили в особое помещение, где какой-то главный сержант в парадном мундире объяснил мне, что я должен делать; давая разъяснения, он заканчивал каждую фразу словом "сэр".
Мне был предложен тест умственного развития, за который отметку выставили в моем присутствии. Я получил подробное разъяснение каждой своей ошибки. Затем пришлось отвечать на поверхностные вопросы биографического характера и политического толка. После этого мне было велено снять одежду и идти в соседний кабинет.
Освещение там было очень ярким. Вдоль одной стены стояла длинная деревянная скамья, на которую мне сказали сесть и подождать доктора. Мне показалось странной задержка перед кабинетом врача, потому что кроме меня на приеме никого не было. Я ждал уже десять минут, когда появилась медсестра. Она села за письменный стол напротив. Меня смущала собственная нагота в ее присутствии. Я сидел, сложив руки на груди, и боялся шелохнуться, чтобы не привлекать ее внимание. В попытке соблюсти приличия, я положил ногу на ногу.
Я чувствовал себя в положении какого-то сексуально озабоченного изгоя и хотя она почти не обращала на меня внимания, сколько бы я ни твердил себе, что эта девушка привыкла видеть обнаженных мужчин, ее присутствие не давало мне покоя. Спустя несколько мгновений я ощутил напряжение в паху и с ужасом обнаружил, что начинается эрекция.
Как я ни пытался пристыдить себя, это не помогало. Я попробовал зажать взбесившийся орган ногами, но вскоре стало просто больно. Как раз в этот момент медсестра оторвала взгляд от своей писанины и посмотрела на меня. Пенис тут же вырвался из плена моих ног и предстал перед ней в красе полной эрекции. Я мгновенно прикрыл его руками. Медсестра опустила взгляд к своей работе.
– Доктор осмотрит вас через несколько минут, – сказала она.
Я сидел неподвижно, прикрывая предателя ладонями. Часы над головой медсестры показали, что истекли еще десять минут. Эрекция была еще в полной силе, когда в дальнем конце помещения открылась дверь и мужчина в белом халате пригласил меня войти. Поскольку мне представлялось неестественным идти через кабинет, прикрывая руками чресла, я неохотно опустил руки по швам. Мне казалось, что взгляд девушки следует за мной неотступно.
Едва я вошел в главный кабинет медицинской комиссии, эрекция стала спадать и менее чем за минуту прекратилась вовсе.
Я прошел стандартное медицинское освидетельствование, мою грудную клетку посмотрели в рентгеновских лучах, взяли на анализ кровь и мочу. Мне дали подписать бланк, в котором говорилось, что, в случае признания меня годным по медицинским показателям, я направляюсь в Британскую Националистическую Армию в качестве стажирующегося второго лейтенанта и что я обязан явиться в указанное в моем мобилизационном предписании место и время. Я подписал бумагу и получил обратно свою одежду.
Далее состоялось собеседование с мужчиной в гражданской одежде, который задавал бесконечное количество вопросов, так или иначе касавшихся моего характера и личных качеств. Собеседование было неприятным и я несказанно обрадовался, когда оно закончилось. Помню, что я раскрыл свое былое членство в проафримском обществе колледжа.
Неделей позже я получил по почте уведомление, что медицинской комиссией у меня обнаружена болезнь печени и что мое временное назначение стажером по этой причине недействительно.
За день до получения этого уведомления я узнал о воинской повинности, вновь введенной Министерством внутренней безопасности, и соответствующем усилении военной активности в лагере афримов. Еще через месяц, после резни националистических войск в колчестерских казармах и прибытия первого американского авианосца в Ирландское море, стало ясно, что военная обстановка в стране гораздо серьезнее, чем я себе представлял. Хотя с призывом на действительную службу мне повезло, повседневная жизнь становилась все менее легкой; не лучше, чем у любого другого.
После уведомления военных я нанес визит доктору, который обследовал мою печень. После нескольких дней размышлений над анализами он уверил меня, что с печенью все в порядке.
Мы повстречались с большой бандой негров, но сразу не разобрались в чем дело. Было три возможности действовать: бежать от них, продемонстрировать с помощью карабина, что мы можем постоять за себя, или вступить с ними в переговоры.
Больше всего нас смущало отсутствие у этих людей афримской униформы. Они были одеты так же, как мы. Может быть, это гражданские беженцы, но мы слышали, что националистские войска обращались с беженцами их расы чрезвычайно жестоко. В результате этого большинство гражданских негров отдались благотворительным организациям, а те немногие, что не пошли на это, объединялись с белыми группами.