Фулгрим
Шрифт:
Все реже и реже Второй Капитан общался с Юлием Каэсороном, тот проводил свободное от изматывающих тренировок время в корабельном архиве или в беседах один на один с Примархом, за крепко запертыми дверями. Что до Мария, тот, кажется, вернул расположение Фулгрима — по крайней мере, в каждой новой высадке Феникса теперь сопровождали, помимо Гвардейцев, только Первая и Третья Роты.
Что ж, зато Соломон обрел нового друга и союзника — Саула Тарвица, и они не раз встречались в тренировочных залах и бесконеных коридорах корабля. Саул, воплощенная скромность, считал, что Капитан Десятой Роты — вершина его карьеры, и не стремился
Сам Деметер не мог ничего сделать, но уже несколько раз отправлял рапорты к лорд-коммандеру Эйдолону (от имени Саула, разумеется), прося предоставить ему возможность так или иначе проявить себя, но ответа так и не получил.
Наконец, после того, как Дети Императора отправились восвояси с орбиты четвертого по счету мира, не назначив планетарного губернатора и не высадив подразделения Имперской Армии, Соломон не выдержал и разыскал лорд-коммандера Веспасиана.
Десантники встретились в Галерее Клинков, величавой колоннаде, где воплощенные в мраморе давным-давно погибшие герои Легиона сурово взирали на преемников их славы. Галерея шла по центральной оси «Андрония», второго по значению корабля в Экспедиции, и в ней всегда можно было увидеть нескольких Детей Императора, ищущих краткого покоя или нового вдохновения рядом со статуями великих предшественников.
Веспасиан ждал Второго Капитана у памятника лорд-коммандеру Ильесу, воину, сражавшемуся бок о бок с Фулгримом против враждебных техноварварских племен Хемоса, а после того помогавшему Фениксу в превращении своей родины из адского мира смерти и страданий в очаг культуры и науки.
Они пожали друг другу руки, и Соломон радостно приветствовал Веспасиана:
— Как же приятно видеть лицо друга! Особенно после всего этого…
Кивнув, лорд-коммандер заметил:
— Ты и сам натворил немало дел, друг мой.
— Я старался быть честным во всем. И со всеми.
— Иногда разумнее промолчать… — неопределенно заметил Веспасиан.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты знаешь, — потер глаза Веспасиан. — Ладно, давай не будем ходить вокруг да около, и поговорим начистоту, хорошо?
— Конечно, — кивнул Соломон. — На иное я и не рассчитывал.
— Тогда начну я и буду говорить прямо, как с братом по оружию, которому полностью доверяю. Итак, я боюсь, что со многими воинами нашего Легиона произошло нечто страшное. Они стали высокомерными, эгоистичными, они уделяют слишком много внимания вещам, совершенно неважным для истинных Астартес.
— Да, — согласился Деметер. — Новые, опасные идеи захватили умы боевых братьев. От слишком многих из них я слышу о нашем якобы «превосходстве» над другими Астартес. Тарвиц объяснил мне, что на самом деле происходило на Убийце, и, если хотя бы половина из его слов правдива — а у меня нет причин не доверять Саулу — то Дети Императора уже нажили себе врагов в других Легионах из-за своего высокомерия.
— Есть идеи, откуда это пошло?
Деметер пожал плечами.
— Несомненно, что-то изменилось после кампании на Лаэре.
— Именно, — Веспасиан знаком попросил Соломона пройтись с ним вдоль галереи, заметив, что в дальнем конце появился кто-то из Десантников. Друзья остановились у широкой лестницы, ведущий в один из корабельных апотекарионов, и лорд-коммандер продолжил:
— Ты прав, но, если честно, я не могу представить, что могло вызвать столь быстрые и страшные изменения.
— Побывавшие на Лаэре много рассказывали о Храме, захваченном лордом Фулгримом и Первой Ротой, — начал размышлять вслух Деметер. — Вдруг внутри оказалось что-то опасное, вроде вируса или пси-оружия, изменившее наших братьев? Что, если вся цивилизация Лаэра, поклонявшаяся каким-то «силам», скрытым в том Храме, уже испытала на себе их действие, а теперь это разложение затронуло Детей Императора?
— Не многовато ли допущений, Соломон? — недоверчиво спросил Веспасиан.
— Пусть так, но ответь, ты видел, что сейчас творится в «Ла Венице»?
— Нет.
— Так вот, хоть я и не был в Храме Лаэра, но по услышанным описаниям могу сказать, что «Ла Венице» превращается в его точную копию. И происходит это, похоже, по приказу Фулгрима.
— Но с чего бы лорду Фулгриму воссоздавать храм, и, что вдвойне недопустимо, ксеноситский храм на борту Имперского корабля? Корабля, что носит имя Императора?
— Спроси его. Ты же лорд-коммандер, это твое право, — посоветовал Соломон.
— Так и сделаю, причем как можно скорее. Правда, я все ещё не верю в эту твою идею насчет какой-то заразы с Лаэра. И при чем здесь всё-таки Храм?
— Может, как раз при том, что это Храм?
Веспасиан скептически взглянул на Второго Капитана.
— То есть, ты хочешь сказать, что какая-то «силаю их «богов» могла повлиять на наших воинов? Извини, но я не желаю говорить здесь о подобной варварской чепухе. Это оскорбит павших героев Империума, отдавших свои жизни за то, чтобы человечество навсегда избавилось от предрассудков и страхов перед несуществующим.
— Нет, нет, — тут же отступил Деметер. — Я вовсе не имел в виду никаких богов, но ведь все мы знаем о том, что порой из варпа, сквозь Врата Эмпиреев, в наш мир прорывается… нечто. Храм мог оказаться местом, где граница между реальностью и варпом тоньше обычной, и разложение, долгие века поражавшее лаэран, охватило наших братьев.
Воины, не сговариваясь, посмотрели друг другу в глаза и увидели там чувство, прежде неведомое Астартес — сомнение. Прошло несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем Веспасиан наконец решился:
— Если… ЕСЛИ ты прав, то что же нам делать?
— Не знаю, — скрежетнул зубами Соломон. — Поговори с лордом Фулгримом, ещё раз прошу.
— Я же сказал, что попробую. Что ты собираешься предпринять?
Деметер кисло улыбнулся:
— Останусь твердым, неколебимым, и буду хранить честь Десантника, что бы не происходило вокруг.
— Не самый лучший план.
— Всё, что нам осталось.
Серена д’Ангелус с восхищением смотрела на то, как быстро и виртуозно её друзья-Летописцы перестраивают «Ла Венице». Великолепные яркие краски на стенах, чудесная музыка, проникающая прямо в сердце, минуя разум — как же изменился этот когда-то серый и угрюмый зал! У художницы просто перехватило дыхание, когда она поняла, сколько великих мастеров сейчас трудится над «Маленькой Венецией».