Функции памяти
Шрифт:
Адам, с той же целью вжавший меня в пол, удерживая одной рукой запястья, а второй — разрывая одежду…
— Мара! Мара, проснись!
Я забилась, ощутив на плечах чужие руки, закричала. Но харр опять слегка встряхнул меня, еще раз окликнул — и до затуманенного разума наконец дошло, что это был всего лишь сон. А в реальности я лежу на спальнике рядом с Ниром, тот держит меня за плечо, а на губах горько и солоно.
Прекратив метаться, я подалась ближе к мужчине. Уткнулась лицом в грудь, глотая слёзы и пытаясь взять себя в руки, уговорить, что это был просто сон, кошмар, не имевший ничего общего с реальностью.
Получалось
Нидар повалился на спину, увлекая меня следом. Обнял, прижал к себе, защищая, укрывая, успокаивая и давая почувствовать, что я не одна, что сон кончился и совсем не обязательно переживать его последствия в одиночку.
Не представляю, как бы справлялась с впечатлениями, если бы увидела что-то подобное раньше.
Когда я… не то чтобы успокоилась, но перестала рыдать и дрожать от отвращения и запоздалого страха, Нир тихо спросил:
— Расскажешь?
Я нервно кивнула и принялась за пересказ. Старалась быть отстранённой и последовательной, но всё равно сбивалась и запиналась, особенно под конец. Голос дрожал и срывался. От произнесённых слов меня вновь начали душить слёзы, горло сдавил мучительный спазм, словно его сжала чья-то большая рука.
— Нир, неужели всё было… так? — всхлипнула я. — Но почему они ничего такого не сказали? Следователи… Как удалось всё скрыть? Почему даже не попытались?.. — сказала и запнулась, понимая, что говорю глупости.
Наверное, действительно было куда проще и разумней замять дело, чем обнародовать подробности — если сон мой был правдивым и если они так и не сумели разобраться толком, что случилось.
— Я не знаю, — проговорил харр ровно. Опять провёл ладонью по моей голове и спине. — Но когда мы запретили урши туда ходить, ваши шреты поддержали и одобрили запрет.
— А ведь наши спецслужбы вряд ли всё это забыли. Наверняка приглядывают и за Индрой, и за храмом, и… за мной. Я же даже не пыталась обмануть кого-то, кроме родителей, легально купила билет, получила визу! Но выходит… А вдруг тут правда всем заправляет правительство? Вдруг это какая-то их нелегальная операция, а мы… Убили тех троих, и ещё, может, кого-то, кто шёл следом…
— Они ничего не говорили о своей принадлежности к вашим шретам, — разумно возразил мужчина. — Даже тот, последний, под страхом смерти, хотя готов был признаться в чём угодно.
— Да, конечно. Но всё-таки… Я уже ничего не понимаю. И… понимать не хочу. Хочу только, чтобы всё поскорее закончилось, — призналась тоскливо, стараясь еще теснее прижаться к Ниру, спрятаться где-нибудь у него под мышкой.
— Всё будет хорошо, — в который уже раз заверил Нидар.
Я же коротко кивнула в ответ — не то веря, не то не желая спорить. Немного помолчала, а потом тихо пробормотала:
— Так странно. Я совсем недавно считала себя решительной, самостоятельной и стойкой. Привыкла сама справляться с проблемами. Я же взрослая, нельзя перекладывать сложности на чужие плечи…
— Взрослым тоже бывает нужна помощь, — неодобрительно вставил харр.
— Не помощь, — я прерывисто вздохнула. — Я хочу… спрятаться за тобой, таким большим и сильным, закрыть уши и глаза, и чтобы ты просто взял и всё уладил. Без моего участия. Это ужасно, и стыдно, и… но я больше не могу. Я не хочу думать, что мои друзья, самые близкие люди, почему-то поубивали друг
— Ты просто устала, — веско возразил харр. Перекатился, уложил меня на лопатки, навис сверху, опираясь на локоть и ладонь по бокам от меня, заключив в своеобразный кокон. И в этот момент я почувствовала себя легче, словно Нир сумел оградить собой от всего, что так тревожило. — Хочешь, после того, как закончим здесь, я покажу тебе своё любимое место на море? Там очень красиво, очень тихо и очень спокойно.
— Хочу, — согласилась, почти не думая. В конце концов, отпуск еще только начался, и вдруг получится провести его остаток вот так? Хотя бы несколько дней. Спокойно, уютно, с потрясающим мужчиной и… без кошмаров.
Если мы, конечно, выживем.
Нир поцеловал меня в закрепление договора — долго, с щемящей нежностью, даже как будто с трепетом, словно пытался этим поцелуем что-то сказать или доказать. Или просто дать понять, что он — вот он, рядом, живой и настоящий, и не бросит меня наедине со всеми страхами и вопросами. Я охотно потянулась навстречу, обняла за шею, и мы долго молча лежали, обмениваясь лёгкими, осторожными поцелуями, в которых совсем не было страсти, но зато было поразительное, почти пугающее ощущение близости. Не физической, а какой-то… совсем другой, более пронзительной и глубокой. Не тело к телу — душа к душе.
И позже, уже засыпая, я призналась самой себе, что, скорее всего, просто не смогу отказаться от этого ощущения. Не знаю и знать не хочу, как скоро это всё надоест и надоест ли, похоть мной движет, страхи, любопытство или всё же что-то более глубокое и возвышенное. Мне просто с ним хорошо и спокойно, как ни с кем другим. Завораживают его сила и характер, хочется узнать ближе, понять полностью — чем дышит, что любит, во что верит. И то обстоятельство, что мы из разных миров, уже совсем не смущает.
Я не готова просто расстаться с Ниром через пару недель. Не знаю, правда, как я буду жить здесь, в этом странном мире, но уже вполне готова выяснить.
Утро началось приятно — томно, медленно, сладко. С неспешных, тягучих ласк на грани сна и яви, чувственных поцелуев, долгой и нежной прелюдии. Нир шептал что-то ласковое, и я таяла, полностью растворяясь в нём, в собственном желании, в наполняющем до кончиков пальцев наслаждении.
После такого пробуждения, конечно, пришлось приложить больше усилий, чем обычно, чтобы заставить себя выбраться из шалаша. Но всё-таки преодолев лень и негу, я с приятным удивлением обнаружила, что, несмотря на бурную и сложную ночь, чувствую себя гораздо лучше, чем вечером. Да, перетруженные мышцы неприятно ныли, тело слушалось не особенно хорошо, но я твёрдо и уверенно стояла на ногах!
Это открытие ещё больше приободрило, а понимание, что совсем скоро всё так или иначе разрешится, настраивало на боевой лад. Нир тоже был собран и не расположен к флирту и нежностям: сначала — дело. Был бы повод забеспокоиться и напридумывать себе кучу глупостей, если бы не на пара деталей. Во-первых, его хвост постоянно норовил обвить меня за ближайшую конечность, стоило оказаться в зоне досягаемости, а во-вторых, теперь он называл меня исключительно «моя маленькая урши». И вот это «моя» было красноречивей всех других слов.