Функция оргазма. Основные сексуально-экономические проблемы биологической энергии
Шрифт:
Я взялся за лечение этого пациента в январе 1921 г. и безрезультатно работал с ним шесть часов в неделю до октября 1923 г. Отсутствие у больного какой бы то ни было генитальной фантазии привлекло мое внимание к различным онанистическим манипуляциям, к которым прибегали другие. Бросалась в глаза зависимость у больных характера онанизма от определенных фантазий. Ни одному пациенту при онанистическом акте не представлялось, что он испытывает удовольствие от естественного полового акта.При более внимательном рассмотрении фантазии на тему акта оказывалось, что за этими фантазиями нет никаких конкретных представлений. Выражение "совершить половое сношение" применялось механически. Большей частью оно соответствовало желанию "проявить себя мужчиной". Это выражение скрывало ребячье желание успокоиться в объятиях женщины, большей частью старшей по возрасту, или "врезаться в женщину". Короче говоря, оно могло по смыслу охватывать все, но только не сексуальную радость от полового акта. Это было непонятно и ново для меня. Я не мог даже
Уже вскоре по характеру фантазий я смог различать среди пациентов две большие группы. Для первой было характерно, что в фантазиях функционировал член как таковой, что происходило и семяизвержение, но оно не служило достижению генитального удовольствия. Член был "орудием убийства" или служил для "доказательства" потенции. Больные достигали семяизвержения, прижимая половые органы к твердой поверхности, а тело при этом было "как мертвое". Половой член перевязывался платком, зажимался между ног или терся о собственные бедра. Только фантазия на тему изнасилования оказывалась способной привести к семяизвержению. В очень многих случаях семяизвержения вообще не происходило или оно совершалось только после многократных прерываний. И все же генитальная сфера была возбуждена и приводилась в действие. Напротив, у второй группы не наблюдалось ни действий, ни фантазий, которые можно было бы называть генитальными. Больные, входившие в эту группу, сжимали неэрегированныйчлен. Они возбуждались, вводя палец в задний проход, пытались ввести член себе в рот или щекотали его, просовывая руку сзади между бедер. Встречались представления об избиении, связывании и мучении или о копрофагии, а также представления о сосании члена, который в этом случае заменял грудной сосок. Короче, хотя во всех этих фантазиях и присутствовал половой орган, но использовался он с негенитальной целью.
Эти наблюдения свидетельствовали, что характердействия, будь то в фантазии или в реальности, указывал простой путь для прохода к бессознательным конфликтам. Они вскрывали также роль генитальности в терапии неврозов.
В то же самое время я занимался вопросом о границах воспоминания пациентов в процессе анализа. Осознание вытесненного опыта детства рассматривалось как главная задача терапии. Фрейд считал весьма ограниченной возможность сделать вновь осознанными переживания детских идей и чувств. По его словам, следует довольствоваться и тем, что прежние воспоминания проявляются в форме фантазий, на основе которых можно реконструировать исходную ситуацию. Реконструкция ситуации раннего детства с помощью анализа фантазий рассматривалась как весьма важное дело. Без этой многолетней работы нельзя было понять многообразия неосознанных установок ребенка. В долгосрочной перспективе это считалось гораздо важнее быстро достигаемых и поверхностных успехов. Опираясь на эти более серьезные результаты, можно было впоследствии дальше продвинуться и в терапии. Без моей многолетней работы по исследованию неосознанной фантастической жизни пациентов не было бы возможным достаточно обосновать мои сегодняшние взгляды на проблему биологического функционирования в психическом. Сегодня, как и 20 лет назад, цель моей работы осталась неизменной - пробудить вновь самые ранние детские переживания.Существенные преобразования претерпел лишь методдостижения этой цели, так что его нельзя было больше называть психоанализом. Мои воззрения клинициста сформировались под воздействием наблюдений над генитальными манипуляциями. Благодаря этому я смог увидеть существование новых отношений в душевной жизни, но продолжал работать всецело в русле психоанализа, в соответствии с принципами которого была выполнена и работа о воспоминаниях.
После примерно трехлетней клинической работы я увидел, что способность больных вспоминать была очень слабой и неудовлетворительной. Дело обстояло таким образом, будто особого рода преграда блокировала доступ информации к больным. Я выступил с сообщением об этом на заседании объединения в сентябре 1922 г. Коллег больше интересовали мои теоретические рассуждения о deja vu 1 ,из которых я исходил, нежели технико-терапевтические вопросы. Я практически мало что мог сказать об этом, а одна только постановка проблем немногого стоила.
1
"Уже виденное" (франц.) - термин психиатрии, характеризующий такое состояние, при котором новая ситуация, незнакомые явления или объекты кажутся ранее виденными.
Основание Венского семинара по психоаналитической терапии.
В 1922 г. в Берлине заседал Международный психоаналитический конгресс. Немецкие аналитики во главе с Карлом Абрахамом потрудились на славу. Присутствовала американская
Основная идея заключалась в следующем: до сих пор мы заботились только о вытесненных влечениях. Они были доступнее нам, чем "Я". Это очень примечательно, ведь следовало бы полагать, что "Я" ближе к сознательному. Как ни странно, "Я" труднее доступно, чем вытесненная сексуальность. Это обстоятельство можно объяснить только благодаря тому, что значительные фрагменты самого "Я" неосознанны, то есть вытеснены.Неосознанно не только осуждаемое сексуальное желание, но и силы "Я". Вывод, который отсюда делал Фрейд, заключался в предположении о существовании "неосознанного чувства вины". Он еще не отождествлял его с неосознанной потребностью в наказании.
Право на такое отождествление было позже предоставлено Александеру и особенно Ранку. Фрейд занимался также странным явлением - так называемой "негативной терапевтической реакцией". Странность заключалась в том, что очень многие больные, вместо того чтобы реагировать на толкование смысла выздоровлением, отвечали ухудшением состояния здоровья. Фрейд полагал, что в неосознанном "Я" должна была существовать сила, которая не допускает выздоровления. Лет восемь спустя эта сила открылась мне в виде физиологического страха удовольствияи органической неспособности испытать удовольствие.На том же конгрессе Фрейд предложил задачу, обещая приз тому, кто сумеет ее решить. Надлежало самым доскональным образом исследовать взаимоотношения теории и терапии, выяснить, в какой мере развитие теории способствует терапиии, наоборот, насколько улучшение техники делает возможными более точные теоретические формулировки.Как видно, Фрейда очень заботило тогда плачевное состояние терапии. Оно заставляло его искать решение. В его докладе уже слышались отзвуки позднейшего учения о влечении к смерти как о центральном клиническом факте, учения о вытесненных защитных функциях "Я", имеющего важнейшее значение, и вопросов единства теории и практики.
Эта теоретико-техническая постановка проблемы Фрейдом определила характер моей клинической работы на протяжении следующих пяти лет. Она была проста, ясна и соответствовала потребностям клинической практики. Пытаясь решить поставленные задачи, что должно было быть увенчано денежной премией, три психоаналитика представили соответствующие доклады уже на следующий конгресс, состоявшийся в 1924 г. в Зальцбурге. Эти докладчики не учли ни одного практического вопроса терапии и застряли в метапсихологических спекуляциях. Вопрос так и ненашел решения, а соискатели не получили премии. Несмотря на свою крайнюю заинтересованность, я не представил тогда работу на соискание премии, понимая, что решение этого важнейшего вопроса потребует проведения огромной и серьезной работы.
Вышедшая в 1940 г. книга "Вегетотерапия на основе анализа характера"стала ответом на вопрос, поставленный Фрейдом в 1922 г. Чтобы приблизиться к решению проблемы, была необходима систематическая работа на протяжении десятилетия. Она принесла гораздо большие результаты, чем я тогда позволял себе мечтать. Меня очень сердило, что эта работа стоила членства в Международном психоаналитическом объединении, но научное вознаграждение было велико. На обратном пути из Берлина в Вену я побудил нескольких молодых коллег, которые еще не входили в объединение, но уже начали практиковаться в технике, основать Технический семинар. Мы хотели систематически изучать случаи болезней, чтобы в техническом отношении быть на высоте. Кроме того, я выдвинул предложение создать "детский семинар", то есть проводить регулярные встречи "молодых" без "стариков". Каждый должен был высказывать здесь свои заботы и сомнения относительно теоретических вопросов и учиться свободно говорить. Обе идеи начали реализоваться. Во время одного из заседаний, состоявшихся в Вене после конгресса, я официально предложил основать Технический семинар. Фрейд с радостью согласился. Сначала на заседания приходили только активные участники семинара. Хичман, директор основанной 22 мая 3922 г. Венской психоаналитической амбулатории, официально взял на себя руководство.
У меня не было тщеславного стремления вести семинар: я чувствовал себя еще недостаточно опытным для этого. Через год руководителем стал Нумберг, и только осенью 1924 г. я стал руководить семинаром до своего переезда в Берлин в ноябре 1930 г. Этот город стал родиной систематической аналитической терапии. Берлинцы основали Технический семинар по образцу венского, из недр которого вышло молодое поколение венских аналитиков, участвовавших в становлении анализа характера и применявших на практике некоторые фрагменты этого учения, хотя, к сожалению, не развивавших его далее. В Берлине я и мои коллеги представляли многочисленные факты из клинической практики, рассматривая и анализируя которые ставший позднее знаменитым Технический семинар накапливал свою силу. В нем формировались психологические убеждения, позволившие в конце концов прорваться к пониманию живого.