Функция оргазма. Основные сексуально-экономические проблемы биологической энергии
Шрифт:
Студенческий семинар по сексологии с радостью принял мою интерпретацию. Его участники знали о Фрейде, слышали, что он толковал символы и сны и делал другие замечательные вещи. Мне удалось установить связь между фрейдизмом и известными теориями сексуальности. В качестве руководителя семинара, которым меня избрали осенью 1919 г., мне удалось упорядочить научную работу. Были созданы группы, изучавшие отдельные направления сексологии: внутреннюю секрецию и общее учение о гормонах, сексуальную биологию, физиологию, сексуальную психологию и, прежде всего, исследования в области психоанализа. Социологию сексуальности мы изучали сначала по книгам Мюллер-Люэра. Один участник семинара, основываясь на работах Тандлера, выступал с докладами о социальной гигиене, другой знакомил нас с эмбриологией. Из тридцати слушателей, начинавших работу в семинаре, осталось только восемь, но работали они серьезно. Мы перебрались в подвал клиники Хайека, который поинтересовался, не хотим ли мы заняться и "практической сексологией". Я успокоил его. Мы уже достаточно хорошо знали, как университетские профессора относятся к сексуальности, и это нас больше не волновало. Отсутствие же преподавания сексуальной науки мы воспринимали как большой ущерб и старались, насколько возможно, возместить его. Прослушав специальный курс, я узнал многое об анатомии и физиологии половых органов
Эти исследователи не замечали противоречия, заключавшегося в том, что у людей, подвергнутых кастрации донаступления половой зрелости, сексуальность снижается, у тех же, кто был кастрирован послеэтого, не терялась способность к возбуждению и к совершению полового акта. Тот факт, что для евнухов был характерен особо выраженный садизм, не представлял собой, по мнению исследователей, серьезной проблемы. Я понял эти явления лишь много лет спустя, открыв механизмы сексуальной энергии. После завершения периода полового созревания сексуальность развивается в полном объеме, охватывает все тело, и кастрация в позднем возрасте не приводит к утрате сексуальной энергии, проявляющейся во всем теле, а не только в "промежуточных" генитальных железах.Садизм, развивающийся у евнухов, есть не что иное, как возбужденная и лишенная своей нормальной функции, проявляющейся в генитальной сфере, сексуальная энергия, охватывающая поэтому в своей разрядке мускулатуру всего тела. Для тогдашней физиологии понятие сексуальности исчерпывалось пониманием отдельных "точек, несущих ответственность"за функционирование сексуального механизма, например соединительной ткани яичек и яичников, и описанием вторичных половых признаков. Поэтому объяснение сексуальной функции, данное Фрейдом, было столь освободительно для понимания природы сексуальности человека. Правда, в "Трех очерках по теории сексуальности"Фрейд предполагал существование каких-то "химических веществ", которые должны были обусловливать половое возбуждение. Он говорил об "органическом либидо" и приписывал каждой клетке существование таинственного Нечто, столь сильно воздействующего на нашу жизнь. Позже мне удалось экспериментально подтвердить эти интуитивные предчувствия Фрейда.
Постепенно психоанализ взял верх над всеми остальными направлениями. Первым, к кому я применил психоанализ, был молодой человек. Одним из главных симптомов, о которых он мне рассказывал, была необходимость быстро ходить.Он просто не мог ходить медленно. Символы его сновидений казались не особенно странными, и часто они поражали своей логичностью. Моя работа с первым пациентом прошла очень хорошо, даже слишком хорошо, как это часто бывает у начинающих. При этом обычно не ощущаются необъяснимые глубины и оставляется без внимания многообразие проблемы. Я был очень горд, когда мне удалось раскрыть смысл навязчивого действия: маленьким мальчиком пациент что-то украл в лавке и убежал, охваченный страхом преследования. Он вытеснил это переживание, но оно снова давало о себе знать, проявляясь в "необходимости быстро ходить". Зная об этом, мне легко удалось доказать его детский страх перед возможностью быть застигнутым во время мастурбации. Наступило даже улучшение состояния.
В техническом отношении я точно придерживался данных, приведенных в работах Фрейда. Аналитический сеанс проходил следующим образом: пациент лежал на диване, аналитик сидел сзади него. Пациент должен был по возможности не оглядываться. Взгляд назад считался сопротивлением. Пациента побуждали к "свободному фантазированию". Ему не разрешалось подавлять мысли, приходившие в голову. Он должен был все говорить, но ничего не делать.Главная задача состояла в том, чтобы привести пациента "от действия к воспоминанию". Сновидения поочередно расчленялись на фрагменты и истолковывались. Пациент должен был найти ассоциацию с каждым фрагментом сновидения. В основе такого подхода лежало следующее логическое соображение: невротический симптом есть выражение вытесненного инстинктивного побуждения, которое в искаженной формепрорвалось через вытеснение. Поэтому в симптоме - при условии технически правильных действий психоаналитика - должны были обнаружиться неосознанное сексуальное желание и моральный отпор ему. Страх девушки-истерички перед нападением мужчин, вооруженных ножами, представляет собой желание совершить половой акт, наталкивающееся на моральные препятствия и ставшее неосознанным ввиду вытеснения. Симптом возникает ввиду неосознанности порицаемого влечения, например к тайной мастурбации или к совершению полового акта. Преследователь - это страх перед собственной совестью, препятствующий прямому выражению инстинктивного желания. Поэтому пациент ищет замаскированные возможности выражения своего инстинкта, проявляющиеся, например, в краже или страхе перед нападением. Выздоровление, говорилось в "Очерках", наступает благодаря превращению вытеснявшегося влечения в осознанное и становящееся, таким образом, доступным осуждениюсо стороны зрелого "Я". Так как неосознанность желания является условием возникновения симптома, то излечить, по Фрейду, должноосознание желания. Спустя несколько лет сам Фрейд уже не настаивал на абсолютности этой формулировки, но до тех пор излечение обязательно связывалось с осознаниемвытесненных инстинктивных влечений и их осуждением или сублимацией.
Мне бы хотелось особо подчеркнуть данное обстоятельство, так как для понимания причин моего последующего расхождения с Фрейдом важно прояснить имевшие место уже в начале моей работы различия в трактовке невротического поведения. Ведь когда я начал разрабатывать свою генитальную теорию терапии, ее приписывали Фрейду или полностью отвергали.
В первые годы психоаналитической работы мне удавалось во многих случаях излечить или полностью устранить немало симптомов. Это происходило с помощью осознания не осознававшихся
Как руководителю студенческого семинара по сексологии, мне приходилось доставать литературу. Я посещал Каммерера, Штайнаха, Штекеля, профессора биологии Бутана, Альфреда Адлера и Фрейда. Личность Фрейда произвела на меня наиболее сильное и продолжительное впечатление. Каммерер был умен и любезен, но наша деятельность не особенно интересовала его. Штайнах жаловался на трудности. Штекель пытался привлечь нас на свою сторону. Знакомство с Адлером разочаровало. Он ругал Фрейда: эдипов комплекс был, по его словам, глупостью, комплекс кастрации - путаной фантазией и излагался, как полагал Адлер, гораздо лучше в его учении о мужском протесте. Из научных построений Адлера родилась позже община мелкобуржуазных сторонников сексуальной реформы.
Фрейд был другим, и это касалось прежде всего его простой манеры держаться. В его поведении не проскальзывало стремление играть какую-нибудь роль - профессора, большого знатока людей, изысканного ученого. Фрейд говорил со мной, как совсем обычный человек, и в его глазах светился большой ум. Они не проникали по-провидчески в глаза собеседника, а лишь смотрели на мир честно и искренне. Он интересовался работой нашего семинара и нашел ее очень разумной. По мнению Фрейда, мы были правы. Он полагал, что была бы достойна сожаления такая позиция, при которой сексуальность не вызвала к себе никакого интереса или будила только ложный интерес. Фрейд любезно согласился помочь нам литературой и, встав на колени перед книжным шкафом, отобрал несколько книг я брошюр. Это были отдельные оттиски "Судеб влечений", "Подсознательного", "Толкование снов", "Психопатология повседневной жизни"и т. д. Фрейд говорил быстро, по-деловому и живо, его движения были естественны, и во всем сквозила ирония. Я пришел робея, а ушел обрадованным и счастливым. Так началась интенсивная 14-летняя работа в психоанализе и для психоанализа. В конце этого периода я хоть и испытал по вине Фрейда тяжелое разочарование, но рад сказать, что оно не привело к ненависти и отторжению. Напротив, сегодня я могу оценить заслуги Фрейда гораздо выше, и оценка эта будет куда точнее, чем тогда, в ученические годы. Я счастлив, что так долго был его учеником, полнотью преданным егоделу, и не выступал с какой бы то ни было преждевременной критикой.
Полная преданность делу - первейшая предпосылка духовной независимости. В годы тяжелой орьбы вокруг учения Фрейда я видел, как на сцене появлялись и снова исчезали с нее многочисленные актеры. Одни взлетали подобно кометам, оставаясь лишь многообещающими, но ничего не говорящими. Другие, с трудом пробиваясь через тяжелые проблемы подсознательного и не обладая прозорливостью Фрейда, напоминали кротов. Были и третьи, которые пытались конкурировать с Фрейдом, не понимая, как он резко отличается от представителей обычной академической науки. Четвертые поспешно выхватывали какой-либо фрагмент учения, превращая его в свою профессию. Но если посмотреть объективно, то речь шла не о конкуренции или профессии, а о продолжении громадного открытия. Речь шла не столько о расширении известных знаний, сколько о биологическом и экспериментальном подкреплении теории либидо,и необходимо было быть ответственным за каждый шаг на пути познания, противостоявшего миру опошления и формализма. Было необходимо умение выстоять в одиночку и быть готовым к непризнанию и непопулярности. Сегодня многим в мире этой новой, психобиологической отрасли медицины ясно, что учение о структуре характера, основанное на его анализе, является законным продолжением теории неосознанной душевной жизни. Важнейшим плодом последовательного применения понятия либидо было открытие нового подхода к биогенезу.
История науки представляет собой длинную цепь продолжений, разработок, отклонений от проторенного пути и возвращении на него, воссоздания знания на новой основе, критики иных взглядов, новых отклонений от столбовой дороги и возвращений на нее и создания еще чего-то нового. Это тяжелый и длительный путь. Мы находимся только в начале истории науки, насчитывающей вместе с большими пустыми промежутками всего лишь около 2000 лет. Возраст живого мира исчисляется сотнями тысяч лет, и просуществует он, вероятно, еще не одну сотню тысяч лет. Развитие идет все время вперед, и, в принципе, никогда назад. Темп жизни ускоряется, растет и сложность жизни. Роль ведущего в жизни всегда играла и будет играть честная работа ученых-первопроходцев. Иначе будет лишь то, что враждебно жизни,и эта ситуация обязывает.
Пер Гюнт.
Дух психоанализа производил впечатление величия и мощи и самым вопиющим образом противоречил обычному человеческому мышлению. Ты думаешь, что способен в соответствии со свободной волей определять характер своих действий? Вовсе нет! Твои сознательные действия - всего лишь капля на поверхности моря неосознанных процессов, о которых ты ничего не можешь знать, познать которые ты боишься. Ты гордишься "индивидуальностью своей личности" и "широтой своего духа"? Да полно! Ты, в принципе, всего лишь мяч своих страстей, которые делают с тобой все, что им заблагорассудится. Конечно, это тяжело ранит твое тщеславие! Но ты был точно так же задет, узнав, что происходишь от обезьян и что Земля, по которой ты ползаешь, вовсе не центр звездного мира, - а ведь ты так охотно верил в это! Ты все еще думаешь, что Земля единственная среди миллиардов звезд несет на себе живую материю. Твое поведение определяется событиями, о которых ты ничего не знаешь, которых ты боишься и которые ложно истолковываешь. Существует психическая деятельность, простирающаяся гораздо дальше пределов твоего сознания. Твое неосознанное - как кантовская "вещь в себе": его никогда нельзя постичь до конца, так как оно позволяет познать себя только в своих проявлениях. Это чувствовал ибсеновский Пер Гюнт, восклицая: