Фурье
Шрифт:
Надо бы знать, чем питается французский крестьянин даже в провинциях наиболее плодородных. 8 миллионов французов не едят хлеба, а кормятся каштанами и подобными вещами, 20 миллионов не пьют вина, хотя из-за чрезмерного изобилия целые сборы винограда приходится бросать в помойные ямы. Они пекут хлеб так редко, что-потом вынуждены его разрубать топором и целые сутки размачивать в воде, чтобы можно было есть.
Система питания у «цивилизованных» покоится обычно на одном каком-либо основном продукте: в Европе — на хлебе, в Азии — на рисе, в Мексике — на маисе, на Антильских островах — на маниоке. И если неурожай хлеба — то голод в Европе, а неурожай риса — голод во всей Азии. Фурье возмущен философами, которые претендуют на решение великих вопросов, а не умеют решить простейшего — питания народа. Он обращается
Вопреки этому «цивилизованные» устроили себе общество так, что чем человек больше трудится, тем меньше ест. Хорошо и вкусно питаются лишь праздные люди, Фурье уверяет, что питание «цивилизованных» становится все хуже только потому, что эта наука у них находится в загоне. «В Париже, — говорит он, — только несколько тысяч человек питаются вполне гастрономически; остальные сотни тысяч не получают даже сносного супа; то, что у них подается под названием бульона, — варево из несвежей воды и прогорклого жира или сала».
Вот где еще расцвет мошенничества и обмана! Если же хорошая и вкусная пища будет наградой за труд, если она станет наслаждением и будет укреплять здоровье, «тогда все люди объединятся для производительной деятельности во имя гастрономии, которая всегда будет лежать в основе всех человеческих стремлений. Таким образом, — парадоксально и с вызовом заключает Фурье, — если желают воздвигнуть прочный общественный строй, то в основу его следует положить гастрономию».
Далее он с увлечением расписывает, как с помощью энтузиазма поварской серии, превосходных качеств приправ, разнообразия блюд, изобилия продуктов можно достигнуть того, что обед богатого будет состоять из 30 блюд, и даже бедняки могут рассчитывать на 10, то есть «стол бедняка будет сервирован лучше, чем стол королей в наши дни». Мясо, рыба, птица будут приготовляться в самых разнообразных видах и с необыкновенной утонченностью. Самыми дешевыми продуктами станут сахарные кремы, варенья, лимонады. Непрерывное движение, труд и хороший аппетит гармонийцев потребуют большого количества пищи. И они питаются пять раз в день, пища быстро переваривается ввиду тонкости блюд и искусства их комбинировать.
Прекрасное питание будет способствовать росту и долголетию гармонийцев. В теории страстей Фурье назовет наслаждение желудка одним из основных. «Гастрономии», которая станет краеугольным камнем социальной Гармонии, он отдаст право управлять производством, пробуждать и уточнять эстетические чувства, возродить поэзию, распространить просвещение. Он напишет, что «гастрономическая страсть явится одной из важнейших пружин; она будет главным звеном, связующим индустриальные серии, она будет душой интриги, стимулом всякой плодотворной деятельности».
На столе гармонийцев излюбленными блюдами будут куры, яйца и рыба. Фурье подсчитывает, что если бы «цивилизованные» разводили и ловили рыбу правильно, если бы следили, чтобы ее оставалось нужное число для размножения, то ее можно было бы вылавливать в 20 раз больше.
Дичь приносит пользу человеку — уничтожает насекомых, украшает деревни, но сейчас охотники, кажется, забыли об этом. Они убивают всех птиц, которые поедают червей, и крестьяне жалуются, что посевы отданы на съедение гусеницам. В будущем охотой станут заниматься меньше, соответственно увеличится количество дичи.
Гармонийцы ограничат потребление хлеба, продукта наименее питательного, но требующего громадных затрат труда. Они будут на всем земном шаре разводить скот и птицу, устраивать пастбища, питомники садов и сократят площади посева хлеба.
Поистине гурманство станет для гармонийцев источником мудрости, просвещения. Эта страсть при строе Гармонии будет главной движущей силой равновесия страстей, важнейшим стимулом развития промышленной деятельности людей.
Чтобы превратить эту страсть
Конечно, «наука о гастрономии» — одна из самых дразнящих, провоцирующих на усмешку фантазий Фурье, но в ее парадоксах нетрудно уловить агитационную установку автора, который стремился привлечь к выгоде создания опытной ассоциации внимание расцветающей французской буржуазии, а для нее, как известно, гастрономическая страсть была едва ли не единственным смыслом жизни.
ЖЮСТ МЮИРОН
Несмотря на неуспех «Теории четырех движений», книга все же не осталась без внимания. Ее появление сыграло огромную роль и в дальнейшей литературной деятельности самого Фурье, и в распространении его идей.
В 1814 году «Теорию четырех движений» прочел чиновник Безансонского местного ведомства Жюст Мюирон. Глубоко просвещенный, энергичный, умный человек, он был поражен новизной и смелостью выводов. Книга захватила его, и Мюирон начинал настойчиво искать автора. Сделать это было нелегко, так как в книге, как мы помним, упоминалось об авторе только то, что это «Шарль из Лиона». Жюст Мюирон лишь через два года установил личность и адрес автора и обратился к Фурье с письмом.
Появление первого единомышленника придало сил лионскому мечтателю. Это была уже настоящая моральная поддержка — появилась уверенность, что его «открытие» будет наконец признано. С ответом Фурье спешил. В первом огромном письме он поделился планами издания новой книги. Так началась переписка.
В письме из Беллэ от 16 февраля 1817 года Фурье уже спорит:
«…Вы говорите мне о способах примирить мою теорию с теориями разных сект, не компрометируя их доктрины. Все эти споры несущественны. Отбросьте форму и посмотрите результаты. Чего достигла их наука за 3 тысячи лет? Бедность, мошенничество, подавление и резня. Поэтому, если я примирюсь с этой доктриной, я дам те же результаты. Из этого не выйдет ничего…»
28 октября 1817 года сообщает:
«Трактат об ассоциации» подвигается медленно. Я только на 9-й главе из 39…» И второе письмо в этот же день: «Я понял, почему «Трактат» подвигается медленно. Я потерял 10 месяцев на неправильно составленный план. Некоторые проблемы мной решены, и я рассчитываю через два года окончить свой труд…»
Через три дня снова подробное письмо Мюирону с сообщением, что работа над рукописью подвигается быстрее: «…я каждый день раскрываю новые красоты, и все блестяще увязывается с «единством системы». Теперь я могу сказать, что моя теория была в зародыше, когда я опубликовал «Проспект». Эта теория, если мне удастся привести ее в добрый порядок, как я надеюсь, непременно произведет сенсацию, не из-за изложения, а из-за великолепия сюжета…»
«Беллэ, 20 февраля 1818 г.
Месье, я опоздал с ответом на Ваше письмо, я отложил его с 3 другими. Я не мог отвлечься от захватывающей меня проблемы. Прежде чем ответить на Ваши вопросы, я скажу, что не разделяю Вашей идеи опубликовать последовательно 4 мои тома. Если полки посылаю* в битву один за другим, то они не достигают победы, Этот метод хорош для компиляций, но не для новых идей, которые должны нанести удар и представить сразу всю мою доктрину. Я не премину посмотреть книги, которые Вы мне рекомендуете. Правда, я испробовал эти проверки на некоторых работах и не извлек из этого ничего, Вполне возможно, что Моисей изрек случайно великие истины, Пифагор предугадал системы Ньютона и Линнея. «Я не буду удивлен, что он кое-что предсказывал и из моих».