Фурии командира
Шрифт:
– Сегодня нет.
– Когда найдешь, пришли ко мне в кабинет.
– Есть, командир, – сказал Макс.
Тави подошел к грифельной доске и вытер ее влажной тряпкой. Арносу не следовало отдавать приказ о выступлении в такой форме – и оставлять на доске, чтобы любой идиот, оказавшийся в зале, мог все увидеть.
– Ладно, трибун, – вздохнул Тави. – За работу.
Глава 7
Маркус оглядел потрепанную палатку-таверну, одну из многих в лагере беженцев. Прежде он здесь не бывал, но видел немало похожих заведений. Следовало признать, что немногие из них выглядели столь убогими. Прорехи в парусине кто-то небрежно замазал смолой, не попытавшись их аккуратно зашить. Голый земляной пол, даже не покрытый тростником, никому не приходило в голову подмести. Ножки наспех сколоченных столиков ушли в землю дюймов на шесть, и они стали бы слишком низкими, если бы со скамьями не произошло то же самое.
Маркус посмотрел на стоявшую перед ним кружку. В пиве плавали какие-то кусочки – вероятно, частички зерен, попавших туда в процессе брожения, но уверенности у него не было. Да и запах не слишком походил на пиво. Скорее так пахнет грязная вода, только гораздо хуже. Он заплатил за кружку одним серебряным быком, а медяшки, которые получил на сдачу, так сильно стерлись, что на одной из сторон рожки быков почти исчезли.
В определенном смысле он был заинтригован. Лагерь беженцев оказал обычное действие на людей, попавших в тяжелое положение. В одних открыл невероятное величие духа. Фиделиас видел, как люди, не имевшие ничего, отдавали свои плащи замерзшим детям. Видел, как семьи, которым едва хватало на собственное пропитание, брали бездомных детишек и находили возможность выделить несчастному ребенку краешек одеяла. Он видел, как легионеры из Первого алеранского после всех пережитых испытаний отправлялись на рынок, покупали на полученные деньги еду и относили ее в лагерь, чтобы накормить голодных.
Но в других просыпались худшие качества. Он возглавлял отряды, хоронившие людей, убитых за старый плащ и тряпки, которыми они обматывали ноги. Он видел мужчин, требовавших услуг от женщин за деньги, или тех, кто унижал их и издевался, прежде чем накормить. Он видел синяки и сломанные кости – результат страха и несдержанности, болезней из-за нехватки пищи даже здесь, в самых благополучных землях страны. И вся эта печальная, достойная сожаления, отвратительная человеческая масса начала каким-то образом сгущаться, превращаться в почти видимый пар, в зловоние, которое пахло как… Ладно. Пахло как это пиво. Маркус отодвинул подальше заплесневелую деревянную кружку, чтобы не ощущать ее запаха. Затем он достал из сумки маленькую заговоренную лампу, пробормотал заклинание, чтобы она ожила, поставил ее на грубый стол и стал ждать.
В палатку-таверну вошла прачка и остановилась в дверях, чтобы осмотреться. Внутри было достаточно темно, так что маленький светильник Маркуса послужил для нее маяком, она быстро прошла по неровному полу и уселась рядом с ним.
– Добрый день, – сказала госпожа Аквитейн, еще раз оглядела таверну и фыркнула. – Всегда подозревала, что в душе ты тайный романтик.
Маркус пододвинул к ней кружку:
– Хотите пить?
Она посмотрела на кружку, слегка побледнела и бросила на него пристальный взгляд.
– Угощайтесь, – предложил он.
– Почему здесь? – спросила она.
– Никто меня тут не узнает.
– Даже я с трудом узнала.
Маркус пожал плечами:
– Без доспехов. Другой плащ. Капюшон. Я выгляжу как обычный посетитель таверны.
– Мы могли бы встретиться где угодно, – возразила госпожа Аквитейн. – Почему именно здесь?
Маркус поднял взгляд и посмотрел ей в глаза:
– Может быть, я хотел, чтобы вы это увидели.
Прачка склонила голову набок:
– Что я должна увидеть?
Он обвел таверну рукой:
– Последствия. – (Ее брови поползли вверх.) – Очень часто люди, принимающие серьезные решения, не знают, к чему они приводят. Все то, что вы видите здесь или по пути сюда, есть последствия вашего выбора.
Она долго смотрела на него с застывшим выражением лица.
– Ты полагаешь, я должна прийти в ужас?
– Это? Это ничто, – ответил Маркус. – Здесь мы видим результат вежливого несогласия – именно так можно назвать наш нынешний конфликт с канимами. Так случается, когда всем приходится немного подтянуть ремни, но продовольствия еще хватает. На юге положение хуже. Там свирепствуют болезни. Голод. Разбойники, грабеж, мародеры и наемники. Люди перестают соблюдать законы. Люди хотят мести. – Он кивнул в сторону посетителей таверны. Кто-то с надрывом кашлял, с трудом втягивая в себя воздух между тяжелыми приступами. – Это солнечный свет и пиршество по сравнению с тем, что может начаться.
Госпожа Аквитейн прищурилась:
– Если я и мой муж будем продолжать свои интриги… ты это имеешь в виду?
– Я должен знать ваши планы, – ответил Маркус. – И уверен, что вы их от меня скрываете. Так что теперь ваша очередь.
– Больше всего мне нравился в тебе твой профессионализм. А то, что я сейчас слышу, совсем на тебя не похоже.
Маркус пожал плечами:
– Здесь вполне безопасное место. Я должен был кое-что вам сказать. И я сказал. Вам решать, что делать дальше.
Госпожа Аквитейн нахмурилась. Несколько секунд она разглядывала грязную таверну, потом резко тряхнула головой, вылила содержимое кружки на пол и со стуком поставила кружку на стол.
– Сосредоточься на выполнении своего задания.
– Я так и поступлю – только он не склонен приходить вовремя.
Она пожала плечами:
– Он привык играть самые важные роли. А могущественные люди всегда опаздывают на встречи.
– Но зачем это терпеть? – спросил Маркус.
– Он мне нужен, – просто ответила она.
– А что произойдет, когда нужда в нем исчезнет?
Она позволила себе улыбнуться.
– Тогда у него появится возможность узнать, как следует себя вести.
В этот момент полотнище у входа в палатку сдвинулось в сторону, и вошли с полдюжины посетителей, закутанных в плащи. Не вызывало сомнений, что они вместе, все были одеты гораздо лучше, чем другие клиенты таверны. Маркус вздохнул. Худшее, с чем ему пришлось столкнуться после ухода из курсоров, – это отсутствие толковых соратников.
Одна из фигур в плаще повернулась к угрюмому мужчине, занимавшему место за столиком, служившим стойкой. Как только капюшон был опущен, Маркус слегка напрягся, узнав Фригиар Наварис.
Наварис швырнула небольшой кожаный кошелек, который ударил хозяина в грудь, отскочил и упал на грязную стойку. Она бросила на мужчину холодный взгляд серых глаз и сказала:
– Вон.
Маркус мог бы поступить так же, но сначала посчитал бы деньги. Маркус не стал его винить, когда он молча взял кошелек и вышел, даже не пытаясь посмотреть, что там лежит.