Футарк. Третий атт
Шрифт:
Я уже начал продумывать план побега (например, к дяде в Австралию), когда служба закончилась.
— Вик!.. — тетушка Мейбл протолкалась ко мне сквозь толпу прихожан. — Вик, немедленно скажи: это твоих рук дело?
— О чем вы? — опешил я.
— Это ты ссудил Сирила деньгами, чтобы отправить его подальше от моей юбки, как ты изволил выразиться?
Такой вариант мне в голову не приходил, а жаль!
— Если ты, то скажи, сколько он тебе должен, — сурово продолжила она.
— Какие могут быть счеты между родными людьми? — вздохнул я. — И в любом случае, тетя,
— Может, он вовсе и не туда подался, — рассудительно добавил полковник. — А назанимал по друзьям-приятелям да кутит в Лондоне.
Такую вероятность тоже нельзя было отрицать, но что мы могли поделать? Не искать же, в самом деле, Сирила с полицией!
— Тетя, я очень прошу извинить меня за ту резкость, — спохватился я.
— Ах, Вик, я и сама повела себя не лучшим образом, — тетушка заключила меня в родственные объятия, и мы трогательно расцеловались на потеху публике. — Правду слышать не всегда легко и приятно…
— Это уж точно, — пробормотала проходившая мимо миссис Ходжкин так, чтобы все слышали, — зато вранье в уши так и льется. Наговорит небылиц, а люди и слушают! Как же, приличный джентльмен говорит, образованный, а что с нечистой силой знается — кому какое дело, так выходит?
Я решил проигнорировать злоязыкую сплетницу — ну не ругаться же с ней в церкви, в самом деле! — но кое у кого были иные планы…
Внезапно двери церкви распахнулись, внутрь ворвался ледяной ветер, затушив свечи. Тьма воцарилась кругом, послышались испуганные возгласы… И тут свечи снова вспыхнули — зловещим мертвенным светом, в котором прихожане походили на утопленников не первой свежести. На пороге же воздвиглись громадные призрачные фигуры, в которых лично я узнал Харальда Кина и Дональда Вишенку с дружинами, а остальные, судя по многоголосому воплю… не узнали.
— Бесы, бесы! — верещал кто-то, крестясь с такой скоростью, что на меня повеяло свежим ветерком.
— Демоны! Спасайся! — вторил ему другой.
— Спокойствие, только спокойствие! — взывал наш священник. — Это… это розыгрыш… просто глупый розыгрыш… Никакие призраки не могут войти на святую землю!
— Да ну, — ответил Дональд и притопнул. — Чего это мы не можем? Очень даже можем. Мы крещеные. Были.
— Раз пять, — добавил Харальд и огляделся. — Н-да, бедновато живут потомки. Даже взять нечего! А помнишь монастырь?..
— Это где мы третий раз крестились? Да, подарки были знатные, а добыча — и того лучше!
Священник тихо упал в обморок.
— Всё, что ни делается — в руке Господней, — поучительно сказал ему Харальд.
То из одного угла, то из другого раздавались истерические взвизги и шелест — это дамы падали в обморок. Тетушка, однако, крепче взялась за зонтик (зимний, очень прочный, со стальными спицами). Мисс Ламберт, я видел, в полном восторге строчила что-то карандашом в блокноте (и, кажется, даже зарисовывала), то и дело отодвигая в сторонку Пинкерсона — он все порывался заслонить девушку своей тощей спиной.
— Это он! — заверещала вдруг миссис Ходжкин, тыча в меня пальцем. —
— Цыц, — тихо, но внятно сказал ей Харальд, подойдя поближе. Прихожане испуганно жались к скамьям и стенам, но деваться было некуда: в дверях толпились призраки. — Пока тут творится только одно: кто-то своим поганым языком бесчестит нашего потомка!
— Нашего? — удивился Дональд, почесав в затылке. — Я думал, мой — только вон тот.
Он ткнул пальцем в лорда Блумберри. Тот, к его чести, панике не поддался, а на призраков смотрел с большим интересом, не забывая обмахивать бесчувственную супругу молитвенником. Вот дети — те таращились на духов предков с восторгом!
— Слушай, столько лет прошло, можно не считаться, — отмахнулся условно мой предок. — Не о том речь.
— Да, верно… Значит, Ходжкин… — сурово произнес Дональд. — Ходжкин… А в девичестве Оук? Эй, где там дед Оук?
— Тут я, господин, туточки! — из толпы призраков выбрался тощий сгорбленный старик и похромал к нам.
— Погляди — твоя пра-пра… кто она там?
— Да вроде похожа, — присмотревшись, кивнул Оук. — Нос — точь-в-точь, как у моей старухи и космы тоже. А глаза мои, да… Ишь как зыркает!
— Что скажешь о ней?
— А что скажу? Вот отец ее был порядочный человек, и его отец, и его… Пущай лежат теперь туточки, возле церкви, ан про меня не забывали, нет-нет, да и принесут чего-ничего… — Дед выпрямился, отчетливо хрустнув призрачными суставами, и добавил: — А эта уродилась не пойми в кого! Предков знать не хочет, дом запустила, мужа извела так, что он детей забрал да удрал куда подальше. А ей что — гуляет себе, а на что живет… это еще спросить надо! Да еще господских потомков оболгать норовит? И-и-и, ни стыда, ни совести!
Миссис Ходжкин как-то странно булькнула горлом и глянула по сторонам. Прихожане старались оказаться как можно дальше от нее.
— Да, этакая дочка — позор на всю семью, — тяжело вздохнул Дональд. — Что делать станешь, Оук?
— Что ж я сделаю, господин? Ейные отец да дед с прочими, говорю, смирно лежат. Да они ее и при жизни приструнить не могли! А я стар да немощен… Вот ежели бы ты мне на подмогу кого дал…
— Это запросто, — ухмыльнулся тот и махнул рукой. Тут же два дюжих воина в парадных рогатых шлемах подхватили миссис Ходжкин под руки и повлекли прочь из церкви. — Что делать-то с ней намерен, а, дед?
— Для начала бросим-ка ее в терновый куст, — мелко захихикал Оук, потер руки и поспешил к выходу. — Жаль, нынче ни крапивы нет, ни муравейника… ну да ничего, и так управимся!
Миг — и заполошный визг миссис Ходжкин затих вдали.
— Вы ее только живой верните, — попросил я. — И… гм… постарайтесь обойтись без членовредительства.
— А как же! Неприятности с законом никому не нужны, — Харальд кивнул Таусенду и Пинкерсону. — Ну, стало быть… пора нам.
— И не забывайте предков! — добавил Дональд, погрозив пальцем лорду Блумберри и его семейству. Тот серьезно кивнул. — Да, вот еще что… Не вздумайте рыть у нас под боком, в развалинах особенно!