Футбол! Вправо, влево и в ворота!
Шрифт:
Да, всему этому можно и нужно учиться, но тогда, в Мексике, Бесков в ответ на удивление Старостина по поводу замен коротко ответил: «Андрей Петрович, просто я чувствовал игру».
Увы, после испанского финала Бескова от руководства сборной отстранили. Да, сейчас представить и описать счастье тренера сборной России, который привел бы команду к европейскому серебру, пожалуй, трудно. Но тогда второе место было расценено как поражение советского футбола. Хотя дело было не только в том, что мы в решающем матче проиграли сборной страны, где у власти находился генерал Франко, страны — как ее тогда называли — «с отголосками фашистского режима». Сборная СССР играла в Испании хорошо,
В скобках отмечу (вроде бы уже и не в первый раз?): потом ко мне пришло понимание того, что тренер переживает за ошибки всех игроков. Лично я приспособиться душевно к любым поражениям до сих пор не научился.
Снятие же Бескова было связано с его бескомпромиссным характером. Бесков высказывал и отстаивал свое мнение перед людьми, которые чужое мнение не уважали, считая свое единственно верным. Да еще и были людьми злопамятными. Какие-то, напрямую не связанные с футболом, с результатами матчей эпизоды они Константину Ивановичу не простили.
Например, такой.
Мы играли товарищеский международный матч в Лужниках. В первом тайме игра не клеилась. Естественно, в перерыве Бесков делал нам, игрокам, замечания. Но тут в раздевалку бесцеремонно зашел кто-то из «высоких руководителей» и стал возмущаться нашей игрой.
Константин Иванович спокойно, но решительно ответил ему:
— Выйдите, пожалуйста, из раздевалки. Вы нам мешаете. Я же не прихожу к вам в кабинет советы давать. Вы не имеете права здесь находиться, вы не член сборной. Пожалуйста, уйдите!
Что тут скажешь?! На фоне такой «тактической ошибки» проигрыш команде «страны генерала Франко» был серьезным поводом для снятия Бескова. Точнее, его не сняли, на нем отыгрались. Но руководитель, который посоветовал так поступить, был человеком недалеким. Константин Иванович был выдающимся тренером сборной, к тому же он тогда проработал с командой всего год, а это не время для создания коллектива, способного решать высочайшие задачи. Тем более, сборная претерпевала смену поколений. При этом я ни в коей мере не умоляю заслуг Николая Петровича Морозова, пришедшего на смену Бескову.
Но прежде чем приступить к рассказу о своей дальнейшей игре в сборной СССР, я бы хотел вспомнить еще нескольких выдающихся людей, с которыми мне довелось встретиться в первой команде страны. Прежде всего скажу об изумительном педагоге Андрее Петровиче Старостине. Вообще, Старостины оставили неизгладимый след в моей футбольной судьбе. Что же касается Андрея Петровича, то я всегда вспоминаю уникальные черты его характера.
Однажды, дело было в Мексике, после матча мы приехали в фешенебельный восстановительный центр: баня, бассейн, теннисные корты и прочее, прочее, прочее. Стоим у входа. И вдруг на лошади подъезжает к центру местный… «гаучо», наверное… мексиканец «как в кино»: широкополая шляпа, черные длинные усы, национальная одежда. А Андрей Петрович был большим любителем скачек, вместе со своим другом артистом Михаилом Яншиным являлся завсегдатаем московского ипподрома, сам отлично держался в седле. И вот он, попросив у мексиканца разрешения прокатиться на лошади, легко вскочил в седло. Но лошадь оказалась норовистая, встала на дыбы и сбросила Старостина на землю, прямо в колючие тропические кусты. Он поднялся и спокойно так, не поморщившись, говорит: «Не судьба. Что ж, пойдемте в баню».
А потом врач сборной нам рассказал, что при падении Андрей Петрович получил значительные ушибы и ссадины. Но даже бровью перед игроками сборной не повел! Не мог он, начальник команды, перед своими подопечными лицо потерять. А года через два, тоже в одной из зарубежных поездок, Старостин продемонстрировал нам свое блестящее мастерство верховой езды.
А как он выступал на предматчевых установках!
Одно из его выступлений помню почти дословно. В нем Андрей Петрович, не объясняя важности результата матча, сказал:
— Я сейчас был у нашего посла. Да, сегодняшняя игра очень ответственная. Об этом мы с ним и говорили. Скорее всего, посол будет присутствовать на игре. Когда мы попрощались, он предоставил мне свою машину, сел я в прекрасную черную «Волгу» и так, знаете ли, комфортно себя в ней почувствовал! Раскрепостился, думаю, что все видят — едет уважаемый солидный человек. Едем мы по трассе на приличной скорости, и вдруг нас обгоняет, как поезд нищего, «мерседес» — остается лишь посмотреть ему в спину. Вот и хотел бы вам пожелать быть в игре такими «мерседесами»! Чтобы соперники только ваши спины видели, когда вы от них уходить будете. Удачи вам, ребята!
И все. Но после этих слов я готов был ринуться в бой не жалея себя. Появилось неукротимое желание выйти на поле и биться, биться за победу. Какой-то очень «заводной» этой история оказалась. Я ее вспоминал, настраиваясь и перед многими другими играми.
Но когда Бескова в сборной сменил Морозов, я призадумался: будет ли новый главный тренер приглашать меня в главную команду страны. К счастью, Николай Петрович хоть и стал реорганизовывать состав, взяв довольно-таки резкий курс на его омоложение, я в команде остался. Так что если Бесков проложил мне дорогу в сборную, то Морозов помог продолжить этот путь. А в команде, которой предстояло бороться за заветную для меня путевку на чемпионат мира 1966 года, появились Анатолий Банишевский, Владимир Пономарев, Василий Данилов, Муртаз Хурцилава, Алексей Корнеев, Эдуард Маркаров, Георгий Сичинава.
Если говорить о тактических изменениях, произошедших в игре сборной, то Николай Петрович, один из ведущих тренеров своего времени, в прошлом прославленный футболист, больше полагался на импровизационные действия игроков. Он как бы давал возможность самостоятельно раскрыться каждому, делая упор на физическую подготовку. Бесков же кропотливо работал над индивидуальной техникой и тактикой, но при этом блестяще умел ставить игру команды — в этом была его сильнейшая сторона. Исходя из этого командного критерия он отбирал футболистов в сборную. Морозов же оценивал игроков по выступлениям в чемпионате страны, брал в сборную тех, кто выступал стабильнее, был сильнее в данный момент, и создавал из них коллектив.
Поражение в испанском европейском финале, которое стоило Бескову поста главного тренера сборной СССР, на мне сильно не отразилось, так как в решающих матчах меня в состав не ставили. Порой, вернувшись из сборной в минское «Динамо», мне даже приходилось слышать: «Вот если бы ты играл! Тогда, глядишь, и выиграли бы». Но как всегда возвращение из сборной после достаточно длительного отсутствия в клубную команду было непростым. В таких случаях испытываешь чувство неуверенности, психологической несовместимости, что ли. Накал страстей в сборной несоизмеримо выше. Все решается быстрее — два-три матча, и уже понятно, наверху ты или внизу. Спринтерская дистанция. А клубное первенство — марафон, тяжелый, изнурительный, но не требующий такого стартового рывка и ежесекундной отдачи всех сил. К счастью, в тот раз мне удалось быстро войти в «динамовскую» игру, что и было замечено новым тренером сборной, который создал атакующий тандем «Малофеев — Банишевский», сохранив эту атакующую связку вплоть до чемпионата мира.